			Все репетиционные базы и студии
			Магазины музыкальных инструментов

Вы не зарегистрированы

Регистрация | Поиск | Войти

БАРАБАНЫ И БАРАБАНЩИКИ

Задать новую тему

Категорически запрещается размещать на данном форуме объявления о купле/продаже музыкальных инструментов, поиске музыкантов, предложения о работе и другие темы, не относящиеся к тематике форума. К нарушителям будут применены жесткие меры.

• Архив форума Драмтолк

Автор	Тема: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 20:31
Nimada	мне вот этот рассказик понравился, к примеру: Франц Кафка В ПОСЕЛЕНИИ ОСУЖДЕННЫХ — Это необычный аппарат, — сказал офицер путешественнику-исследователю и оглядел не лишенным восхищения взором устройство, которое сам давно уже знал. Путешественник, похоже, только из вежливости принял приглашение коменданта присутствовать на смертной казни солдата, осужденного за неповиновение и оскорбление своего начальника. Интерес к этой казни был, по-видимому, и в самом поселении осужденных не так уж велик. По крайней мере здесь, в этой маленькой, низко лежащей, закрытой со всех сторон голыми склонами песчаной долине помимо офицера и путешественника находились только осужденный, тупоумный, широкоротый человек с заросшей головой и запущенным лицом, и солдат с тяжелой цепью в руках, от которой отходили цепи поменьше, охватывавшие осужденного в запястьях и лодыжках, а также вокруг шеи, и, в свою очередь, перехваченные другими соединительными цепями. Впрочем, у осужденного был такой по-собачьи преданный вид, что создавалось впечатление, что его запросто можно было отпустить бегать по склонам и ко времени начала казни требовалось только свистнуть, чтобы он вернулся обратно. Путешественнику было мало дела до аппарата и он с почти явным безразличием разгуливал туда-сюда за спиной осужденного, в то время как офицер совершал последние приготовления, то заползал под врытый глубоко в землю аппарат, то взбирался на лестницу, чтобы осмотреть верхние части. Всю эту работу, собственно говоря, мог бы проделать и машинист, но офицер сам выполнял ее с большим усердием, то ли потому, что был особым поклонником этого аппарата, то ли потому, что по каким-то другим причинам не мог доверить работу никому больше. — Ну вот, все готово! — провозгласил он наконец и спустился вниз. Он был крайне утомлен, дышал широко раскрытым ртом и втиснул за воротник кителя два дамских носовых платочка из нежной ткани. — Эта форма, однако, слишком тяжела для тропиков, — сказал путешественник вместо того, чтобы осведомиться насчет аппарата, как того ожидал офицер. — Определенно тяжела, — сказал офицер и умыл измазанные маслом руки в стоявшем тут же чане с водой, — но она символизирует для нас родину; мы не хотим терять родину. Однако, прошу вас осмотреть аппарат, — добавил он тут же, вытирая руки полотенцем и одновременно показывая на аппарат. — Мне там пришлось кое-что подправить, но теперь аппарат будет работать вполне самостоятельно. Путешественник кивнул и посмотрел туда, куда указывал офицер. Тот решил обезопаситься на все непредвиденные случаи и сказал: — Конечно, без неполадок дело не обходится, но я надеюсь, сегодня их не будет. Хотя ожидать можно всего. Ведь аппарат должен находиться в работе двенадцать часов без перерыва. Если же что-нибудь случится, то это могут быть только мелочи, я их тут же устраню. — Не присесть ли вам? — спросил он наконец, вытащил из кучи плетеный стул и предложил его путешественнику. Тот не мог отказаться. Теперь он сидел на краю ямы, которую окинул беглым взглядом. Яма была не очень глубокой. С одной стороны ее насыпью возвышалась вырытая земля, с другой стоял аппарат. — Я не знаю, — проговорил офицер, — объяснил ли вам уже комендант принцип работы аппарата. Путешественник сделал неопределенное движение рукой; офицеру и не надо было ничего лучшего, ибо сейчас он мог сам все объяснять. — Этот аппарат, — начал он и взял рукоять привода, на которую тут же оперся, — изобретение нашего бывшего коменданта. Я принимал участие в самых первых запусках аппарата, а также до конца участвовал во всех остальных работах по его усовершенствованию. Но заслуга изобретения аппарата принадлежит одному только бывшему коменданту. Вы уже что-нибудь слышали об этом человеке? Нет? Знаете, не будет преувеличением сказать, что построение всего здешнего поселения является его рук делом. Мы, его друзья, уже к моменту его смерти знали, что все устройство поселения столь четко подчинено принципу внутренней замкнутости, что преемник коменданта, сколько бы новых планов не вертелось у него в голове, еще много лет не сумеет изменить ничего из старого. Наше предсказание сбылось; новому коменданту пришлось смириться с такой ситуацией. Жаль, что вы не знали бывшего коменданта! Однако, — оборвал себя офицер, — я тут болтаю, а его аппарат вот он, прямо перед нами. Как вы видите, он состоит из трех частей. За время его существования к каждой из частей приклеилось свое, скажем так, простонародное название. Нижняя часть называется ложе, верхняя — чертежник, а вот эта, средняя, висячая часть носит название борона. — Борона? — переспросил путешественник. Он не совсем внимательно слушал, солнце чересчур задерживалось в этой лишенной всякой тени долине; с трудом удавалось собрать собственные мысли. И тем большее изумление вызывал у него офицер, который в тесном, едва ли не парадном, увешанном эполетами и аксельбантами мундире с таким рвением рассказывал ему все это и к тому же еще, не переставая говорить, то тут, то там подкручивал гаечным ключом какую-нибудь гайку. В таком же состоянии, как путешественник, пребывал, похоже, и солдат. Он намотал себе на запястья цепь, ведущую к осужденному, оперся одной рукой на свою винтовку, глубоко свесил голову и ни о чем не беспокоился. Путешественника это не удивляло, ибо офицер говорил по-французски, а французского, определенно, не понимали ни солдат, ни осужденный. И тут тем более бросалось в глаза то обстоятельство, что осужденный все равно пытался следить за объяснениями офицера. С какой-то сонной настойчивостью он все время направлял свой взгляд туда, куда указывал офицер, и когда сейчас тот вынужден был прервать свою речь под влиянием вопроса путешественника, осужденный точно так же, как и офицер, смотрел на вопрошавшего. — Да, борона, — ответил офицер. — Подходящее название. Иглы здесь расположены как шипы у бороны, да и движение такое же, как у бороны, пусть даже на одном месте и гораздо более утонченное. Впрочем, вы и сами сейчас поймете. Сюда, на ложе, кладут осужденного... — Я сначала опишу вам принцип работы аппарата, а потом уж мы приступим к самой процедуре. Тогда вы сможете лучше наблюдать за ней. К тому же шестерня чертежника сильно стерлась, при работе она здорово скрипит, что практически не дает возможности говорить. Запасные части здесь, к сожалению, достать трудно. — Вот, значит, ложе, как я уже сказал. Оно целиком покрыто слоем ваты; для чего, вы еще узнаете. Осужденного вниз животом кладут на эту вату, голого, разумеется; вот тут пристяжные ремни для рук, тут для ног и тут для шеи. Здесь, у изголовья ложа, куда человека, как я сказал вам, кладут сначала лицом вниз, находится эта маленькая, обитая войлоком болванка, которую легко можно отрегулировать так, что она прямиком зайдет человеку в глотку. Ее цель заключается том, чтобы предотвращать крики и кусание языка. Естественно, осужденный вынужден брать в рот этот кляп, поскольку иначе шейный ремень сломает ему позвонки. — Это вата? — спросил путешественник и нагнулся. — Да, конечно, — сказал офицер с улыбкой, — потрогайте сами. Он взял ладонь путешественника и провел ею по ложу. — Это вата особого приготовления, поэтому у нее такой странный вид. Я еще расскажу вам, для чего она предназначена. Путешественник уже немного увлекся аппаратом. Приложив ладонь ко лбу для защиты от солнца, он смотрел на аппарат вверх. Это было крупное устройство. Ложе и чертежник имели одинаковые размеры и выглядели как два темных сундука. Чертежник располагался примерно в двух метрах над ложем; оба были соединены по углам четырьмя медными стержнями, которые едва не отсвечивали на солнце яркими лучами. Между сундуками на стальной ленте висела борона. Офицер вряд ли заметил прежнее безразличие путешественника, однако от него наверняка не ускользнул его пробуждавшийся сейчас интерес; поэтому он отставил свои объяснения, чтобы дать путешественнику время спокойно полюбоваться аппаратом. Осужденный повторял за действиями путешественника; поскольку же он не мог прикрыть глаза ладонью, то просто жмурился наверх незащищенными глазами. — Значит, человек лежит.., — сказал путешественник, откинулся в кресле и скрестил ноги. — Да, — сказал офицер, слегка сдвинул фуражку назад и провел ладонью по горячему лицу, — а теперь слушайте! Как ложе, так и чертежник снабжены своей собственной электрической батареей; ложе само нуждается в ней, а чертежнику она нужна для бороны. Как только человека привязали, ложе приходит в движение. Оно подергивается маленькими, очень быстрыми толчками одновременно по бокам и вверх-вниз. Вы, наверное, видели подобные аппараты в лечебницах; только у нашего ложа все движения точно рассчитаны, ведь они должны быть особенно тщательно подогнаны под движения бороны. На долю бороны в конечном итоге и выпадает исполнение приговора. — А как звучит приговор? — спросил путешественник. — Вы даже этого не знаете? — удивленно воскликнул офицер и тут же прикусил губу. — Прошу прощения, если мои объяснения, быть может, несколько беспорядочны; покорно прошу вас извинить меня. Дело в том, что давать объяснения раньше было обыкновением коменданта; новый же комендант избегает этой почетной обязанности. Но то, что он не информирует такого высокого гостя... — Путешественник попытался отмахнуться от этих почестей обеими руками, но офицер настаивал на выбранном выражении, — то, что он даже не информирует такого высокого гостя о форме нашего приговора, это снова из разряда новшеств, которые... — у него с языка вот-вот было готово сорваться ругательство, но он сдержался и только сказал: — Меня об этом не уведомили, я тут не виноват. Но, знаете ли, в конечном итоге я лучше всех могу знакомить интересующихся с видами наших приговоров, поскольку ношу с собой, вот здесь — он ударил по своему нагрудному карману — соответствующие чертежи, сделанные старым комендантом собственноручно. — Чертежи, сделанные самим комендантом? — спросил путешественник. — Он что, был здесь всем сразу: солдатом, судьей, конструктором, химиком, чертежником? — Так точно, — ответил офицер, кивая головой и смотря перед собой неподвижным, задумчивым взглядом. Потом он оценивающе взглянул на свои руки; они показались ему недостаточно чистыми, чтобы можно было приложить их к чертежам. Поэтому он подошел к чану и еще раз их вымыл. Вслед за этим он извлек из кармана маленькую кожаную книжечку и сказал: — Наш приговор звучит не так уж сурово. Осужденному бороной на тело пишется та заповедь, через которую он переступил. На теле этого осужденного, например, — офицер указал на стоявшего рядом человека — будет написано: "чти своего начальника!" Путешественник мельком взглянул на осужденного. Тот, когда офицер показал на него, склонил голову и, казалось, напрягал весь своей слух, чтобы что-нибудь узнать. Однако движения его пучком сложенных губ явно показывали, что он ничего не понимал. Путешественнику много чего хотелось спросить, но при виде этого человека он спросил лишь: — Он знает свой приговор? — Нет, — сказал офицер и хотел тут же продолжить свои объяснения, но путешественник прервал его: — Он не знает своего приговора? — Нет, — снова ответил офицер, приостановился на секунду, словно требуя от путешественника более конкретного обоснования вопроса, и произнес затем: — Было бы бесполезно объявлять его ему. Он все равно увидит его на своем теле. Путешественник хотел было совсем ничего не говорить, но почувствовал, как осужденный направил на него свой взгляд, точно спрашивал, может ли он одобрить такой ход дела. Поэтому путешественник, который до этого удобно откинулся в кресле, снова нагнулся вперед и спросил: — Но то, что его вообще приговаривают, это-то он знает? — Тоже нет, — сказал офицер и с улыбкой посмотрел на путешественника, будто ожидая от него каких-то особенных дополнительных сообщений. — Нет.., — пробормотал путешественник и провел рукой по лбу, — значит, этот человек и сейчас еще не знает, как отнеслись к доводам его защиты? — Он не имел возможности защищаться, — сказал офицер и посмотрел в сторону, словно говорил сам с собой и не хотел как-нибудь посрамить путешественника изложением этих вполне естественных для него вещей. — Но ведь он должен был иметь такую возможность, — воскликнул путешественник и встал с кресла. Офицер понял, что рисковал сейчас надолго застрять в своих объяснениях работы аппарата и поэтому подошел к путешественнику, приклеился к его руке, показал пальцем на осужденного, который сейчас — поскольку все внимание так явно было направлено на него — стоял приосанившись (солдат, к тому же, потянул цепь), и сказал: — Дело вот в чем. Здесь, в поселении, меня назначили судьей. Несмотря на мою молодость. Потому что еще и бывшему коменданту я помогал в рассмотрении всех вопросов, связанных с наказаниями, да и с аппаратом я знаком лучше всех. Принцип, которым я руководствуюсь в своих решениях, звучит: вина всегда бесспорна. Другие суды могут не следовать этому принципу, в них ведь сидит не один судья и, кроме того, над ними стоят еще суды повыше. Здесь же ситуация другая или, по крайней мере, была другой при старом коменданте. Новый-то уже проявил охоту вмешаться в работу моего суда, но пока мне удавалось отразить его поползновения и, надеюсь, будет удаваться и впредь. Вы желаете, чтобы я разъяснил вам суть сегодняшнего дела? Извольте. Оно такое же простое, как и все остальные. Один капитан заявил сегодня утром, что вот этот человек, который служит ему денщиком и спит перед его дверьми, проспал время своего служебного бдения. В его обязанности, среди прочего, входит вставать к началу каждого часа и отдавать перед дверьми капитана честь. Право, не сложная обязанность и к тому же необходимая, если учесть, что он должен все время оставаться начеку как в целях охраны, так и в целях обслуживания капитана. Минувшей ночью капитан хотел проверить, исправно ли денщик выполняет свои обязанности. Ровно в два часа он открыл дверь и обнаружил его спящим на пороге, свернувшись калачиком. Он взял хлыст и ударил его по лицу. Вместо того, чтобы вскочить и просить прощения, денщик схватил своего хозяина за ноги, стал их трясти и кричать: «Брось хлыст, а не то я тебя сожру!» Вот такое дело. Час тому назад капитан пришел ко мне, я записал его показания и сразу вслед за этим вынес приговор. Потом я приказал наложить на виновного цепи. Все очень просто. Если бы я сначала вызвал этого человека к себе и учинил ему допрос, то возникла бы одна только путаница. Он стал бы врать; если бы мне удалось уличить его во лжи, он стал бы придумывать новую ложь и так далее. Сейчас же я держу его и не даю ему больше творить беззаконие. Все ли я вам объяснил? Однако время идет, пора бы уже и казнь начинать, а я еще не кончил знакомить вас с аппаратом. Он усадил путешественника обратно в кресло, подошел к аппарату и начал: — Как вы видите, борона по своей форме соответствует фигуре человека; вот здесь иглы для туловища, здесь — для ног. Для головы предназначен только этот маленький резец. Вам все ясно? — он любезно склонил туловище в сторону путешественника, готовый к самым развернутым пояснениям. Путешественник, сморщив лоб, смотрел на борону. Информация офицера о здешнем судопроизводстве не удовлетворила его. И все же он был вынужден говорить себе, что находился не где-нибудь, а в поселении для осужденных , что здесь были необходимы особые наказания и что здесь до конца надо было действовать по военным меркам. Кроме того, он возлагал некоторые надежды на нового коменданта, очевидно настроенного вводить, пусть даже и медленно, новые судебные методы, которых не хотел понимать своей ограниченной головой этот офицер. Отрываясь от такого рода мыслей, путешественник спросил: — А комендант будет присутствовать на казни? — Нельзя сказать с точностью, — ответил офицер, чувствительно задетый внезапным вопросом, и его приветливая физиономия скривилась. — Именно поэтому нам нужно поторопиться. Я даже буду вынужден, как мне ни жаль, сократить свои объяснения. Но, например, завтра, когда аппарат снова почистят, — то, что он сильно загрязняется, его единственный недостаток, — я мог бы восполнить недостающие пояснения; то есть сейчас — только самое необходимое. Когда человек лежит на ложе и оно, заведенное, вибрирует, борона опускается на тело. Она сама настраивается так, что лишь слегка касается тела кончиками игл; когда настройка закончилась, этот стальной трос сразу распрямляется в стержень и представление начинается. Непосвященный не замечает внешних различий в наказаниях. Борона на первый взгляд работает равномерно. Подергиваясь, она втыкает свои иглы в тело, которое вдобавок дрожит из-за движений ложа. Для того, чтобы дать возможность каждому проверить исполнение приговора, поверхность бороны сделана из стекла. Не обошлось, правда, без некоторых технических трудностей, связанных с закреплением на этой поверхности игл, но после многих попыток нам это все-таки удалось. Мы ведь не жалели своих сил. И теперь все могут через стекло видеть, как надпись наносится на тело. Не угодно ли вам подойти поближе и взглянуть на иглы? Путешественник медленно поднялся, подошел к аппарату и нагнулся над бороной. — Перед вами два вида игл, часто разбросанных по всей поверхности. Рядом с каждой длинной иглой находится короткая. Длинная пишет, а короткая струями подает воду, смывая таким образом кровь и обеспечивая четкость написанного. Вода с кровью течет по этим маленьким желобкам к главному стоку, откуда по трубе уходит в яму. — Офицер пальцем точно показал путь, который проделывает окровавленная вода. Когда он, чтобы наиболее наглядно продемонстрировать это, совершил у горловины сточной трубы пригоршнями ладоней подхватывающий жест, путешественник поднял голову и, ощупывая рукой пространство у себя за спиной, стал искать дорогу обратно к своему креслу. Тут он к своему ужасу увидел, что и осужденный вслед за ним последовал приглашению офицера осмотреть устройство бороны с непосредственной близи. Он немного протащил заспанного солдата на цепи вперед и тоже склонился над стеклом. Было видно, как он неуверенным взором пытался отыскать то, что перед ним только что рассматривали два господина, и как это ему, ввиду нехватки пояснений, решительно не удавалось. Он наклонялся то туда, то сюда; без конца обводил глазами стекло. Путешественник хотел было отогнать его, ибо то, что делал этот осужденный, было, очевидно, наказуемо. Но офицер придержал путешественника одной рукой, другой взял с песчаного склона ком земли и бросил его в солдата. Солдат моментально открыл глаза, увидел, что позволяет себе осужденный, бросил винтовку, уперся каблуками в землю, одернул осужденного так, что тот сразу упал, и взирал потом сверху, как тот крутился у его ног и звенел цепями. — Поставь его на ноги! — крикнул офицер, ибо он заметил, что эта картина с заключенным слишком отвлекала внимание путешественника. Путешественник даже перегнулся через борону, совсем о ней позабыв, и хотел только увидеть, что будет с осужденным. — Смотри, обращайся с ним как следует! — снова крикнул офицер. Он обежал аппарат, сам подхватил осужденного под мышки и поднял его, то и дело теряющего под собой опору, с помощью солдата на ноги. — Ну, теперь я все знаю, — сказал путешественник, когда офицер вернулся к нему. — Кроме самого важного, — заметил тот, тронул путешественника за руку и показал наверх. — Там, внутри корпуса чертежника, расположен шестеренчатый механизм, который регулирует движения бороны, и этот механизм выводится в то или иное положение непосредственно чертежем, определяющим суть приговора. Я еще пользуюсь чертежами бывшего коменданта. Вот они, — он вытащил несколько листков из кожаной книжечки. — К сожалению, я не могу дать вам их в руки; они самое дорогое, что у меня есть. Присядьте, я покажу вам их с этого расстояния, так вам все будет хорошо видно. Он показал первый листок. Путешественник был бы и рад сказать что-нибудь похвальное, но его взору предстали только запутанные, начерченные в форме какого-то лабиринта, во многих местах пересекающие друг друга линии, которые так густо покрывали бумагу, что лишь с трудом можно было различить белые пространства между ними. — Читайте, — сказал офицер. — Я не могу, — сказал путешественник. — Тут же все ясно видно, — сказал офицер. — Выполнено весьма искусно, — сказал путешественник уклончиво, — но я не могу ничего расшифровать. — Да, — вымолвил офицер, усмехнулся и снова засунул свою книжечку в карман, — это не чистописание для школьников. Этот шрифт надо разбирать долго. В конце концов вы бы, несомненно, его тоже разобрали. Разумеется, нельзя делать шрифт простым; надпись же призвана убивать не сразу, а должна дать растянуться процедуре в среднем на двенадцать часов. Переломный пункт обычно наступает к шестому часу. Короче говоря, непосредственная надпись должна быть окружена множеством всяких росписей и вензелей, сама же она опоясывает тело тонкой лентой, все остальное место предназначено исключительно для украшений. Ну как, сейчас вы можете оценить по достоинству работу бороны и всего аппарата в целом? Смотрите! — Он вскочил на лестницу, дернул какую-то шестеренку и крикнул вниз: — Осторожно, отойдите в сторону! И все пришло в движение. Если бы шестерня не скрипела так сильно, это была бы великолепная картина. Офицер, точно он впервые увидел эту горе-шестеренку, пригрозил ей кулаком; повернувшись к путешественнику, развел в извиняющемся жесте руки и поспешно спустился, чтобы наблюдать за работой аппарата снизу. Что-то там, видимое только ему одному, было еще не в порядке; он снова взобрался наверх, запустил обе руки внутрь чертежника, затем, чтобы было быстрее, в обход лестницы соскользнул по одному из медных стержней вниз, и, крайне напрягаясь, чтобы пробиться сквозь шум аппарата, крикнул в ухо путешественнику: — Вам понятен процесс? Борона начинает писать; как только она закончит первое наложение надписи на спине осужденного, тело медленно переворачивается на бок с тем, чтобы дать бороне место для продолжения работы. В это время раны, возникшие на спине от игл, прикладываются к вате, которая, вследствие особых своих качеств, сразу останавливает кровотечение и подготавливает тело для дальнейшего углубления надписи. Вот эти зубцы по краям бороны срывают при новом перевертывании тела вату с ран, сбрасывают ее в яму и бороне снова есть чем заняться. И так она пишет все глубже и глубже двенадцать часов кряду. Первые шесть часов осужденный живет почти так, как раньше, только страдает от боли. Через два часа после начала казни удаляется кляп, поскольку у человека нет больше сил кричать. Сюда, в эту электрически подогреваемую миску у изголовья, кладется теплая рисовая каша, которую он, если хочет, может есть или, лучше сказать, брать то, что достанет языком. Никто не упускает такой возможности. Во всяком случае я не знаю ни одного такого, а у меня огромный опыт. Лишь примерно к шестому часу желание есть у него проходит. Тогда я обычно опускаюсь вот здесь на колени и наблюдаю за этим явлением. Последний кусок осужденный редко глотает, он только ворочает его во рту и выплевывает потом в яму. Мне тогда приходится нагибаться, иначе он еще попадет мне в лицо. Каким же тихим он, однако, делается к шестому часу! Суть дела доходит до самого тупого. И начинается это с глаз. А уж оттуда расходится повсюду. Такой, знаете, бывает вид, что самого тянет лечь под борону. Ничего ведь такого не происходит, просто человек начинает разбирать надпись, он складывает губы трубочкой, словно во что-то вслушивается. Вы видели, не так-то легко разобрать надпись глазами; наш же человек разбирает ее своими ранами. Правда, это уйма работы; ему требуется еще шесть часов, чтобы довести ее до конца. Однако затем борона полностью нанизывает его на свои иглы и сбрасывает в яму, где он шлепается на окровавленную воду и вату. На этом суд заканчивается, и мы, то есть я и солдат, закапываем тело. Путешественник склонил ухо к офицеру и, засунув руки в карманы сюртука, смотрел за работой машины. Осужденный тоже смотрел за ней, но ничего не понимал. Он слегка нагнулся и наблюдал за покачававшимися иглами, когда солдат по знаку офицера разрезал ему сзади ножом рубашку и штаны так, что они свалились с него; он хотел подхватить падающее добро, чтобы прикрыть свою наготу, но солдат поднял его в воздух и стряхнул с него последние клочья. Офицер настроил машину и в наступавшей сейчас тишине осужденного положили под борону. Цепи с него сняли и вместо этого укрепили ремни, что, похоже, поначалу даже означало для него какое-то облегчение. И вот борона опустилась еще на немного, ибо осужденный был худощавым человеком. Когда острия игл коснулись его, трепет прошел по его коже; в то время как солдат был занят его правой рукой, он вытянул левую, вытянул просто так, наобум, но это было то направление, где стоял путешественник. Офицер неотрывно смотрел на путешественника со стороны, точно пытался прочитать на его лице впечатление, производимое на него этой экзекуцией, суть которой он довел до него хотя бы поверхностно. Ремень, предназначенный для запястья, порвался; вероятно, солдат слишком сильно натянул его. Офицер вынужден был идти на подмогу, солдат показал ему оторвавшийся кусок. Офицер направился к нему и сказал, повернув лицо к путешественнику: — Эта машина — очень сложный механизм; то тут, то там в ней просто должно что-нибудь рваться или ломаться; но не следует из-за этого портить себе общее впечатление. Ремень, кстати, мы сейчас же заменим; вместо него я возьму цепь, хоть это и повлияет на чувствительность рабочего колебания у правой руки. И, накладывая цепь, он продолжал: — Средства для поддержания машины в надлежащем состоянии сейчас крайне ограничены. При старом коменданте только для этой цели я имел в своем распоряжении специальную кассу. Здесь был и склад, в котором хранились всевозможные запасные части. Признаюсь, я пользовался всем этим с некоторым расточительством, я имею в виду раньше, не сейчас, как утверждает новый комендант, которому все служит только поводом для того, чтобы бороться со старыми порядками. Касса на аппарат сейчас находится под его попечительством, и если я пошлю к нему кого-нибудь за новым ремнем, он потребует оторванный кусок в качестве доказательства, новый же ремень придет лишь дней через десять, будет не самого лучшего качества и надолго его не хватит. А как я за это время должен запускать машину без ремня, это никого не волнует. Путешественник размышлял: решительно вмешиваться в дела посторонних всегда связано с риском. Он не был ни жителем этого поселения; ни гражданином государства, которому оно принадлежало. Если бы он захотел осудить эту казнь или даже препятствовать ей, ему могли сказать: «Ты здесь чужой, веди себя смирно!» На это он бы ничего не смог возразить, пожалуй, только заметить, что не понимает сам себя в данной ситуации, ибо путешествует лишь с тем, чтобы смотреть и ни в коем случае не для того, чтобы менять судоустройство у других. Однако тут ситуация была, надо сказать, весьма заманчивой. Несправедливость всего этого дела и бесчеловечность казни были налицо. Никто не мог упрекнуть путешественника в каком-нибудь своекорыстии, потому как осужденный был ему незнаком, он не был его соотечественником, да и вообще человеком, который вызывал собой чувство жалости. Сам путешественник прибыл сюда с рекомендациями высоких инстанций, был встречен с большой учтивостью, и то, что его пригласили на эту казнь, кажется, даже говорило о том, что от него ждали его мнения по поводу этого суда. Это было тем более очевидным, что нынешний комендант, как путешественник уже не раз мог сегодня слышать, не являлся приверженцем действующего судебного производства и почти не скрывал своей враждебности по отношению к офицеру. Вдруг путешественник услышал гневный крик офицера. Тот только что, не без труда, затолкал в рот осужденному болванку-кляп, как осужденный в безудержном порыве рвоты закрыл глаза и его выворотило наизнанку. Офицер поспешно сдернул его голову с болванки и хотел повернуть ее к яме, но было слишком поздно, рвотная масса уже стекала по машине. — Это все вина коменданта! — вскричал офицер и стал в беспамятстве дергать медные стержни спереди. — Мне тут гадят, как в хлеву. Дрожащей рукой он показал путешественнику, что случилось. — Разве я не пытался часами втолковать коменданту, что за день до казни нельзя больше давать осужденному никакой пищи! Но новый добрый ветерок, знай, дует по-своему. Эти комендантские барышни, перед тем как человека уведут, пичкают его сладости дальше некуда. Все свою жизнь он питался вонючей рыбой, а сейчас жрет сладости! Хорошо, пусть будет даже так, я бы ничего не говорил, но почему мне не дадут новый войлок, о котором я прошу коменданта уже три месяца. Как можно без отвращения брать в рот этот кляп, который уже обсосало и искусало перед смертью больше сотни человек? Голова осужденного снова покоилась на ложе и он имел мирный вид; солдат занимался тем, что чистил рукой осужденного машину. Офицер подошел к путешественнику, который в каком-то предчувствии сделал шаг назад, но офицер только взял его за руку и отвел в сторону. — Я хочу сказать вам пару слов по секрету, — произнес он, — я ведь могу это сделать? — Разумеется, — сказал путешественник и слушал опустив глаза. — Эти судебные методы и эта казнь, которую у вас сейчас есть возможность лицезреть, в настоящее время не имеют в нашем поселении открытых сторонников. Я их единственный представитель и одновременно единственный представитель наследия старого коменданта. Мне не приходится больше думать о дальнейшей разработке этих методов, я и так отдаю все силы, чтобы сохранить то, что осталось. Когда старый комендант был жив, поселение полнилось его приверженцами; я частично обладаю силой убеждения старого коменданта, но его власти мне не хватает; вследствие этого все давешние приверженцы попрятались кто куда, их еще много, но никто не признаЈтся. Если, к примеру, сегодня, то есть в день казни, вы зайдете в нашу чайную и прислушаетесь там к разговорам, вы, наверное, услышите лишь двусмысленные высказывания. Это все приверженцы, но при нынешнем коменданте с его нынешними взглядами они для меня совершенно непригодны. А теперь я спрашиваю вас: разве такое гигантское творение — он показал на машину, — должно погибать из-за какого-то коменданта и его дамочек, под влиянием которых он находится? Разве это можно допустить? Даже если ты нездешний и приехал на наш остров всего на несколько дней? Однако времени терять больше нельзя, против моего судопроизводства что-то затевают, в комендатуре уже проводят совещания, к которым меня не привлекают; даже ваше сегодняшнее присутствие здесь кажется мне показательным для всей ситуации; они трусят и посылают вперед вас, приезжего. А какой была экзекуция в прежние времена! Уже за день до казни вся долина до отказа была забита людьми; все приходили только, чтобы посмотреть; рано утром являлся комендант со своими дамами; фанфары будили весь лагерь; я докладывал, что все готово; местное общество — ни один из высших чинов не должны был отсутствовать — распределялось вокруг машины; эта куча плетеных стульев — все, что осталось от той поры. Свежевычищенная машина так и блестела, я почти к каждой экзекуции брал новые запасные части. Перед сотнями глаз — все зрители стояли на цыпочках отсюда и вон до тех холмов — комендант самолично клал осужденного под борону. То, что сегодня можно делать рядовому солдату, в то время было моей работой председателя суда и честью для меня. И вот начиналась сама казнь! Ни один лишний звук не нарушал работу машины. Некоторые из зрителей уже совсем не смотрели, а лежали с закрытыми глазами на песке; все знали: сейчас вершится правосудие. В тишине были слышны лишь стоны осужденного, сдавливаемые кляпом. Сегодня машине больше не удается выжать из осужденного стоны сильнее тех, которые в состоянии подавить кляп; раньше же пишущие иглы выделяли еще и едкую жидкость, которую сегодня больше не разрешается применять. Наконец наступал шестой час! Было невозможно удовлетворить просьбу всех придвинуться поближе к центру событий. Комендант благоразумно давал распоряжение учитывать в первую очередь детей; я, как вы понимаете, в силу своей должности всегда мог оставаться непосредственно у аппарата; зачастую я так и сидел там на корточках, взяв в левую и правую руку по ребенку. Как мы все впитывали в себя с измученного лица это выражение просветления! Как мы подставляли свои щеки сиянию этой, наконец, установленной и уже покидающей нас справедливости! Какие это были времена, товарищ мой! Офицер, видимо, забыл, кто перед ним стоял; он обнял путешественника и положил голову на его плечо. Путешественник был в сильном смущении, он нетерпеливо смотрел перед собой поверх офицера. Солдат закончил очищать аппарат и вываливал сейчас из жестяной банки в миску рисовую кашу. Едва лишь осужденный завидел это — похоже, он совсем уже пришел в себя, — как он начал хватать кашу языком. Солдат то и дело отталкивал его, поскольку каша предназначалась для более позднего времени, однако сам, что, конечно, тоже никуда не годилось, лез в нее своими грязными руками и еще до страждущего осужденного успевал ухватить там что-то для себя. Офицер быстро собрался. — Я не хотел вас растрогать или что-нибудь в этом роде, — сказал он. — Я знаю, сегодня невозможно передать дух тех времен. Впрочем, машина еще работает и сама по себе впечатляет. Впечатляет, даже если и стоит одна в этой долине. И мертвое тело под конец все еще летит в яму в том непостижимо плавном полете, даже если вокруг ямы не собираются, как тогда, полчища мух. Тогда мы еще, помнится, обнесли яму крепкими перилами, их давно снесли. Путешественник хотел отвести от офицера свое лицо и бесцельно смотрел то туда, то сюда. Офицер полагал, что он занят разглядыванием этой унылой долины, поэтому взял его за руки, стал вертеться вокруг него, чтобы поймать его взгляд, и спросил: — Замечаете всю срамоту? Но путешественник молчал. Офицер на время отпустил его; с широко расставленными ногами, уперев по бокам руки, он безмолвно стоял и глядел в землю. Потом он ободряюще улыбнулся путешественнику и сказал: — Вчера я был неподалеку от вас, когда комендант пригласил вас поприсутствовать на казни. Я слышал, как он приглашал. Я-то знаю нашего коменданта. Я сразу понял, какую цель он преследует этим приглашением. Хотя он и обладает достаточной властью, чтобы выступить против меня, он еще на это не решается, однако, судя по всему, хочет подставить меня под удар вашего мнения — мнения авторитетного человека со стороны. Его расчет тонко продуман: вы всего второй день на острове, вы не были знакомы со старым комендантом, а также с кругом его мыслей, вы пристрастны в своих современных европейских воззрениях, возможно, вы принципиальный противник смертной казни в общем и такого вот механического способа экзекуции в частности, к тому же вы видите, что эта казнь совершается без привлечения общественности, в какой-то жалкой обстановке, с помощью уже поврежденной машины — принимая все это во внимание (так думает комендант) , разве не очень вероятной делается возможность того, что вы сочтете мои судебные методы неправильными? И если вы сочтете их неправильными (я все еще говорю с позиции коменданта), вы же не будете молчать, ибо вы наверняка полагаетесь на свои проверенные долгим опытом убеждения. Правда, вы повидали много странных обычаев многих народов и научились относиться к ним с уважением, посему вы, скорее всего, не будете чересчур резко, отзываться о моих методах, как бы вы, наверное, сделали это у себя на родине. Но этого коменданту вовсе и не требуется. Мимолетно сказанного, просто неосторожного слова будет достаточно. И сказанное вами вовсе не должно перекликаться с вашими убеждениями, если оно уже одной своей видимостью пойдет навстречу его желанию. То, что он будет расспрашивать вас со всей хитростью, в этом я уверен. И его дамочки будут сидеть по кругу и навострять уши. Вы, предположим, скажете: «У нас судопроизводство другое», или: «У нас осужденного перед вынесением приговора сначала допрашивают», или: «У нас пытки применяли только в средневековье». Это все высказывания, которые в той же мере справедливы, в какой они представляются вам вполне естественными, невинные замечания, не затрагивающие принципов моего судопроизводства. Но как воспримет их комендант? Я так и вижу его перед собой, славного коменданта, как он тут же отодвигает в сторону стул и вылетает на балкон, я вижу его дамочек, как они разом устремляются за ним, слышу его голос — барышни называют его громовым, — голос, который говорит: «Крупный исследователь из Европы, уполномоченный проверить судебное производство во всех странах, только что сказал, что наш суд, основанный на старых традициях, является бесчеловечным. После этого заключения такого высокопоставленного лица терпеть нашу судебную практику мне, конечно, больше не представляется возможным. С сегодняшнего дня я приказываю...» и так далее. Вы хотите вмешаться, мол, вы сказали не то, о чем он возвещает, вы не называли мой суд бесчеловечным, наоборот, по вашему глубокому убеждению, вы находите его самым человечным и самым человеческим, вы восхищены также этим машинным подходом — однако все поздно; вам даже не удается выйти на балкон, который уже весь забит дамами; вы хотите как-то привлечь к себе внимание; вы хотите кричать, но какая-то дамская рука зажимает вам рот — и я, и творение старого коменданта пропали! Путешественнику пришлось подавить улыбку; такой, значит, легкой была задача, которая казалась ему такой тяжелой. Он сказал уклончиво: — Вы переоцениваете мое влияние. Комендант читал мое рекомендательное письмо, он знает, что я не являюсь знатоком судебных дел. Если бы я стал высказывать свое мнение, то это было бы мнение частного лица, ничуть не выше, чем мнение любого другого человека, и уж во всяком случае куда ниже, чем мнение коменданта, который, насколько мне известно, наделен в этом поселении весьма обширными правами. И если его мнение об этом судопроизводстве столь категорично, как вы полагаете, то тогда, боюсь, этому судопроизводству наступил конец и это отнюдь без моего скромного содействия. Дошла ли суть сказанного до офицера? Нет, еще не дошла. Он резво качнул пару раз головой, коротко обернулся к осужденному и солдату, которые вздрогнули и перестали хватать рис, приблизился вплотную к путешественнику, остановил свой взгляд не на его лице, а где-то на его сюртуке и сказал тише прежнего: — Вы не знаете коменданта; по сравнению с ним и всеми нами вы отличаетесь, простите мне это выражение, определенным простодушием. Ваше влияние трудно переоценить, поверьте. Я был вне себя от счастья, когда услышал, что только вы один должны присутствовать на казни. Это распоряжение коменданта было направлено точно против меня, но теперь я поверну его себе на пользу. Не подвергаясь воздействию ложных нашептываний и пренебрежительных взглядов, — чего нельзя, скажем, избежать при большем скоплении народу на экзекуции, — вы выслушали мои разъяснения, ознакомились с машиной и намерены сейчас проследить за ходом смертной казни. Мнение у вас наверняка уже сложилось, а если и остались еще какие-нибудь мелкие сомнения, то сам процесс экзекуции их устранит. И теперь я обращаюсь к вам с просьбой: помогите мне в этой войне с комендантом! Путешественник не дал ему говорить дальше. — Как же я смогу это сделать? — воскликнул он. — Это невозможно. Моя помощь может быть столь же мизерной, сколь и вред от меня. — Нет вы можете помочь мне, — сказал офицер. С некоторым опасением путешественник смотрел за тем, как офицер сжал кулаки. — Вы можете, — повторил офицер еще настоятельнее. — У меня есть план, который должен увенчаться успехом. Вы считаете, что вашего влияния недостаточно. Я же знаю, что его достаточно. Но допустим, вы и правы, однако разве тогда не нужно пытаться идти через все, даже, может быть, через непреодолимые препятствия, чтобы сохранить это судопроизводство? Выслушайте мой план. Для его осуществления прежде всего необходимо, чтобы вы, по возможности, воздержались сегодня в поселении от изложения вашего мнения относительно увиденного. Если вас не спросят напрямую, вам совсем не стоит высказываться; а если уж пришлось, то ваши высказывания должны быть короткими и неопределенными; пусть окружающие заметят, что вам тяжело говорить об этом подробнее, что вы крайне огорчены; что если вам вдруг придется говорить открыто, то вы разразитесь чуть ли не последними проклятиями. Я не требую от вас, чтобы вы лгали, ни в коем случае; вам следует отвечать лишь коротко, вроде: «да, я видел эту казнь», или «да, я прослушал все объяснения». Только это, ничего больше. А для огорчения, которое должно бросаться всем в глаза, поводов ведь предостаточно, даже если они и не в духе коменданта. Он, конечно, поймет это абсолютно превратно и будет толковать все по-своему. На этом-то и основан мой план. Завтра в комендатуре под председательством коменданта состоится большое заседание всех высших административных чинов. Комендант хорошо научился делать из подобных заседаний публичное зрелище. По его распоряжению там была построена целая галерея, на которой всегда присутствуют зрители. Я вынужден на сей раз принять участие в совещании, но меня так и передергивает от отвращения. Вас в любом случае пригласят на заседание; и если вы будете вести себя сегодня в соответствии с моим планом, то это приглашение примет форму настоятельной просьбы. Если же вас по каким-то необъяснимым причинам все же не пригласят, то тогда вы, конечно, сами должны будете потребовать приглашение; в том, что вы его получите, я ничуть не сомневаюсь. И вот, значит, вы сидите завтра с дамами в ложе коменданта. Сам он частенько будет поглядывать наверх, чтобы быть уверенным в вашем присутствии. После ряда бессодержательных, смехотворных, рассчитанных только на публику протокольных вопросов — главным образом, это портовое строительство, одно лишь портовое строительство! — дело дойдет и до судебного производства. Если этот пункт не будет затронут комендантом или его рассмотрение будет оттягиваться им, то свое слово вставлю я. Я встану и отдам рапорт о сегодняшней экзекуции. Совсем коротко, лишь по самому факту. Хотя такие сообщения там и не приняты, я все равно его сделаю. Комендант поблагодарит меня, как всегда, приветливой улыбкой и вот — он не может сдержаться, он видит благоприятный момент. «Только что», — так или примерно так он будет говорить, — «мне был отдан рапорт о проведенной экзекуции. В дополнение к нему я хотел бы только добавить, что на этой экзекуции присутствовал крупный исследователь, о столь почетном пребывании которого в нашем поселении вы все знаете. И значение нашего сегодняшнего заседания усиливается благодаря его присутствию в этом зале. Не хотим ли мы сейчас обратиться к нашему гостю с вопросом относительно того, как он относится к этой старообрядной экзекуции и к судебным методам, предшествующим ей?» Конечно, кругом раздаются аплодисменты, всеобщее одобрение, я кричу и хлопаю громче всех. Комендант склоняется перед вами в поклоне и говорит: «Тогда от имени всех я задаю этот вопрос». И вот вы выходите к парапету, кладете на него руки так, что видно всем, иначе дамы будут дергать вас за пальцы... — Тут-то, наконец, и настает черед вашей речи. Не знаю, как я выдержу к тому времени напряжение гнетущих часов. В вашей речи вы не должны сдерживать себя ни в чем, дайте правде с шумом литься из вас, склонитесь через парапет, кричите во весь голос — а то как же? — кричите коменданту вовсю ваше мнение, ваше неоспоримое мнение. Но, может быть, вам это не подходит, это не соответствует вашему характеру, у вас на родине, быть может, в таких ситуациях ведут себя по-другому, и это тоже правильно, и этого тоже вполне хватит, тогда совсем не вставайте, скажите лишь пару слов, произнесите их шепотом, чтобы их только-только могли расслышать чиновники, сидящие под вами, этого будет достаточно, вам совсем не надо говорить о неудовлетворительном зрительском интересе к казни, о скрипучей шестеренке, разорванном ремне, паршивом войлоке, нет, все остальное я возьму на себя и, поверьте мне, если мои слова не заставят коменданта выбежать из зала, то они принудят его встать на колени и признаться : старый комендант, пред тобой преклоняюсь! — Таков мой план. Вы хотите помочь мне осуществить его? Ну, конечно же вы хотите, даже более того — вы обязаны! И офицер опять схватил путешественника за обе руки и, тяжело дыша, посмотрел ему в лицо. Последние фразы он говорил так громко, что даже солдат и осужденный насторожились; хоть они и не могли ничего понять, они все же оставили свою еду и, жуя, взирали на путешественника. Ответ, который предстояло дать путешественнику, с самого начала не подлежал для него никакому сомнению; в своей жизни он собрал предостаточно опыта, чтобы вдруг пошатнуться здесь в своей позиции; в сущности он был честным человеком и не испытывал страха. Тем не менее сейчас он слегка медлил, глядя на солдата и осужденного. В конце концов он, однако, сказал то, что и должен был сказать: — Нет. Офицер моргнул несколько раз глазами, но не отвел от путешественника своего взгляда. — Не угодно ли вам выслушать объяснение? — спросил путешественник. Офицер молча кивнул. — Я противник этих судебных методов, — начал пояснять путешественник. — Еще до того как вы посвятили меня в свои тайны — я, естественно, ни при каких обстоятельствах не буду злоупотреблять вашим доверием, — я уже подумывал на тот счет, вправе ли я выступить против здешней судебной практики и будет ли мое выступление иметь хоть малейшую надежду на успех. К кому мне в этом случае сначала требовалось обратиться, было мне ясно: к коменданту, разумеется. А вы мне сделали эту цель еще более ясной, нельзя сказать, однако, чтобы это как-то укрепило меня в моем решении, напротив, вашу искреннюю убежденность я принимаю близко к сердцу, даже если она и не может свернуть меня с моего пути. Офицер по-прежнему безмолвствовал; он повернулся к машине, взялся за один из медных стержней и, чуть отведя туловище назад, посматривал вверх, на корпус чертежника, словно проверял, все ли было в порядке. Солдат и осужденный за это время, похоже, стали друзьями; осужденный делал солдату знаки, как ни трудно это было в его положении крепко привязанного человека, солдат наклонялся к нему, осужденный что-то ему нашептывал и солдат кивал головой. Путешественник приблизился к офицеру и сказал: — Вы еще не знаете, что я хочу сделать. Я и вправду сообщу свое мнение об этом суде коменданту, но не на заседании в комендатуре, а с глазу на глаз; к тому же я не останусь здесь так долго, чтобы меня можно было привлечь к какому-нибудь заседанию; я уезжаю уже завтра утром или, по крайней мере, сажусь завтра на корабль. Было не похоже, что офицер слушал его. — Выходит, мои судебные методы вас не убедили, — процедил он и усмехнулся, как усмехается старик какому-нибудь дурачеству ребенка, прикрывая этой усмешкой свое собственное глубокое раздумье. — Значит, тогда пора, — сказал он наконец и взглянул вдруг на путешественника ясными глазами, в которых читалось какое-то воззвание, какой-то призыв к участию. — Что пора? — спросил путешественник с беспокойством, но не получил ответа. — Ты свободен, — сказал офицер осужденному на его языке. Тот сначала не поверил услышанному. — Я говорю, ты свободен, — сказал офицер. Впервые лицо осужденного по-настоящему ожило. Что это было? Неужели правда? Или прихоть офицера, которая могла быстро улетучиться? Или это путешественник-чужестранец добился для него милости? В чем тут было дело? Такие вопросы, казалось, отражались на его лице. Но недолго. В чем бы там ни было дело, он действительно хотел быть свободным, если уж ему давали такую возможность, и он начал вырываться, насколько это допускала борона. — Ты порвешь мне ремни! — закричал офицер. — Лежи тихо! Сейчас мы их расстегнем. И дав солдату знак, он принялся с ним за работу. Осужденный только тихо посмеивался себе под нос и крутил лицом то влево, к офицеру, то вправо, к солдату, не забывая при этом и путешественника. — Вытаскивай его, — приказал офицер солдату. Из-за близости бороны тут необходима была некоторая осторожность. Нетерпение осужденного уже привело к тому, что на его спине виднелось сейчас несколько маленьких рваных ран. C этой минуты офицер им больше почти не интересовался. Он подошел к путешественнику, снова вытащил свою кожаную книжечку, полистал в ней, нашел, наконец, листок, который искал и показал его путешественнику. — Читайте, — сказал он. — Я же не могу, — сказал путешественник, — я уже говорил, что не могу читать эти листки. — А вы всмотритесь повнимательнее, — сказал офицер и встал рядом с путешественником, чтобы читать вместе с ним. Когда и это не помогло, он, чтобы облегчить путешественнику чтение, стал вести над бумагой мизинцем, на таком большом расстоянии, словно прикасаться к ней ни в какую не разрешалось. Путешественник старался на совесть, чтобы хотя бы в этом угодить офицеру, но все равно не мог ничего разобрать. Тогда офицер начал читать надпись по складам и затем произнес все целиком. — «Будь справедлив!» — написано здесь, — сказал он. — Сейчас же вы видите. Путешественник так низко склонился над бумагой, что офицер, опасаясь прикосновения, отодвинул ее подальше; и хотя путешественник сейчас ничего не говорил, было ясно, что он все еще никак не мог прочесть надпись. — Здесь написано: «будь справедлив!», — сказал офицер еще раз. — Может быть, — сказал путешественник. — Я верю вам, что это там написано. — Ну, хорошо, — произнес офицер, удовлетворенный хотя бы частично, и залез с листком на лестницу. С большой осторожностью он расправил листок в чертежнике и, как казалось, полностью переставил что-то в механизме шестеренок; это была весьма кропотливая работа, ему ведь, по-видимому, приходилось добираться и до совсем маленьких шестеренок; голова офицера порой целиком исчезала в нутре чертежника, так тщательно он вынужден был обследовать механизм. Путешественник, не отрываясь, наблюдал снизу за работой офицера; у него затекла шея и болели глаза от залитого солнечным светом неба. Солдата и осужденного уже нельзя было разлучить. Рубашку и штаны осужденного, которые до этого были брошены в яму, солдат вытащил из нее на кончике штыка. Рубашка была страшно грязной и осужденный отмывал ее в чане с водой. Когда он потом надел и рубашку и штаны, то разразился вместе с солдатом громким хохотом, потому как одежда ведь была разрезана сзади надвое. Быть может, осужденный думал, что он обязан развлекать солдата, он кружился перед ним в порезанной одежде, а тот сидел на корточках и, хохоча, хлопал себя ладонями по коленям. Все-таки они своевременно взяли себя в руки, вспомнив, что рядом еще находятся два господина. Когда офицер, наконец, разделался наверху с механизмом, он еще раз с улыбкой оглядел всЈ часть за частью, закрыл теперь крышку чертежника, которая до этого была открыта, спустился вниз, посмотрел в яму и потом на осужденного, отметил с удовлетворением, что тот вытащил свою одежду, подошел вслед за этим к чану с водой, чтобы помыть руки, с опозданием заметил отвратительную грязь внутри, опечалился по поводу того, что не мог помыть сейчас рук, стал в итоге протирать их песком — это был слабый выход, но что ему еще оставалось делать, — затем поднялся и начал расстегивать свой китель. При этом ему в руки выпали два дамских платочка, которые он затолкал прежде за воротник. — Вот тебе твои носовые платки, — сказал он и бросил их осужденному. Путешественнику же он пояснил: — Подарки от дам. Невзирая на очевидную поспешность, с которой он снимал с себя китель и раздевался далее донага, он все же крайне аккуратно обращался с каждым предметом своей одежды, по серебряным аксельбантам своего военного мундира он даже специально провел несколько раз пальцами и заботливо вернул одну тесьму в нужное положение. Правда, с этой аккуратностью как-то мало вязалось то обстоятельство, что офицер, лишь только он заканчивал осмотр той или иной части, затем тотчас же кидал ее негодующим жестом в яму. Последним, что у него оставалось, была короткая шпага на пристяжном ремне. Он вытянул шпагу из ножен, сломал ее, собрал потом все вместе, куски шпаги, ножны и ремень, и отшвырнул их с такой силой, что внизу в яме звонко зазвенело. Теперь он стоял голый. Путешественник кусал себе губы и ничего не говорил. Хотя он и знал, что сейчас произойдет, он был не вправе препятствовать офицеру в чем-либо. Если судебные методы, которые так любил офицер, в самом деле находились на грани устранения — возможно, вследствие вмешательства путешественника, к чему тот, со своей стороны, чувствовал себя обязанным, — то тогда офицер поступал абсолютно правильно; на его месте путешественник действовал бы не иначе. Солдат и осужденный сперва ничего не поняли, поначалу они даже и не смотрели в сторону офицера. Осужденный очень радовался тому, что получил назад носовые платки, однако радость его была недолгой, ибо солдат отобрал их у него проворным, непредвиденным движением. Теперь уже осужденный пытался выхватить платки у солдата из-под ремня, за который тот их засунул, но солдат был бдителен. Так они, наполовину забавляясь, спорили друг с другом. Только когда офицер оказался полностью раздетым, они переключили на него свое внимание. Осужденный, похоже, был в особенной степени сражен предчувствием какого-то большого поворота. То, что произошло с ним, теперь происходило с офицером. Быть может, так дело дойдет до последней крайности. Наверное, путешественник-чужестранец отдал такой приказ. Вот, значит, она — месть. И хоть он сам отстрадал не до конца, он-таки будет до конца отмщен. Широкая, немая улыбка появилась на его лице и больше с него не сходила. Офицер, однако, повернулся к машине. Если уже раньше стало ясно, что он был хорошо с ней знаком, то сейчас почти ошеломляющий эффект производило то, как он ей управлял и как она его слушалась. Он только приблизил руку к бороне, как та поднялась и опустилась несколько раз, пока не приняла нужного положения, чтобы встретить его; он только дотронулся до ложа с краю и оно уже начало вибрировать; войлочная болванка стала придвигаться к его рту, было видно, как офицер, по сути, желал от нее отстраниться, но замешательство длилось всего лишь мгновение, вот он уже смирился со своей участью и дал кляпу войти в рот. Все было готово, только ремни еще свисали по бокам, но, очевидно, в них не было необходимости, офицера не надо было пристегивать. Тут осужденный заметил болтающиеся ремни; на его взгляд, экзекуция была еще не совсем готова к проведению, если не были пристегнуты ремни; он живо кивнул солдату, и они побежали пристегивать офицера. Тот вытянул было одну ногу, чтобы толкнуть рукоять привода, запускавшую чертежник, как увидел, что двое уже стояли подле него, поэтому он убрал ногу и покорно дал себя пристегнуть. Теперь, правда, он не мог больше дотянуться до рукоятки; ни солдат, ни осужденный ее не найдут, а путешественник решил не двигаться с места. Но рукоять была и не нужна; едва только пристегнули ремни, как машина уже сама начала работать; ложе дрожало, иглы танцевали по коже, борона парила туда-сюда. Путешественник был так прикован к этому зрелищу, что не сразу вспомнил, что в чертежнике ведь должна была скрипеть одна шестеренка, но все было тихо, не было слышно ни малейшего шума. Из-за этого тихого хода машины внимание к ней форменным образом притупилось. Путешественник посмотрел туда, где были солдат и осужденный. Осужденный отличался большей живостью натуры, в машине его все интересовало, он то нагибался вниз, то вытягивался вверх, и беспрерывно тыкал кругом указательным пальцем, чтобы показать что-то солдату. Путешественнику эта картина была неприятна. Он твердо решил оставаться здесь до конца, но этих двух он бы долго не вытерпел перед своими глазами. — Ступайте домой! — сказал он. Солдат бы, может, на это и согласился, но осужденный расценил сей приказ прямо-таки как наказание. Молитвенно сложив руки, он стал заклинать путешественника оставить его здесь, и когда тот, качая головой, не хотел идти ни на какие уступки, осужденный даже встал на колени. Путешественник понял, что приказами здесь ничего не добиться, и хотел уже идти прогонять обоих. Вдруг он услышал наверху, в корпусе чертежника, какой-то шум. Он задрал голову. Значит, шестеренка все-таки пошаливала? Однако тут было что-то другое. Крышка чертежника медленно поднялась и затем полностью откинулась. В открывшемся отверстии показались и выступили вверх зубцы шестеренки, вскоре она вышла целиком; было такое впечатление, как будто какая-то могучая сила давила на чертежник со всех сторон так, что для этой шестеренки больше не оставалось места; она достигла края чертежника, стоймя упала вниз, прокатилась немного по песку и, свалившись на бок, затихла. Но вот наверху показалась еще одна, за ней последовало много других, больших, маленьких и едва различавшихся меж собой, со всеми происходило то же самое, и с каждым разом, когда возникала мысль, что чертежник-то сейчас уже должен быть пуст, из его недр вдруг появлялась новая, особенно многочисленная группа, поднималась вверх, падала, прокатывалась по песку и потом залегала. Под впечатлением такой картины осужденный и думать забыл о приказе путешественника, шестеренки заворожили его полностью, он то и дело хотел дотронуться до какой-нибудь из них, подбивая одновременно солдата помочь ему, но отдергивал в страхе руку, так как там катилась уже следующая шестеренка, пугавшая его по крайней мере своим первым приближением. Путешественник же был сильно обеспокоен; машина явно разваливалась на части; ее тихий ход был обманом; он почувствовал, что ему сейчас надо позаботиться об офицере, поскольку тот не мог больше действовать самостоятельно. Однако совершенно отвлеченный выпадением шестеренок, путешественник выпустил из виду остальные части машины; когда же он сейчас, после того как последняя шестерня покинула нутро чертежника, наклонился над бороной, его взору предстал новый, еще более мрачный сюрприз. Борона не писала, а только колола, и ложе не раскачивало тело, а лишь короткими толчками насаживало его на иглы. Путешественник хотел принять срочные меры, по возможности остановить всю эту карусель, ведь это же была не пытка, какой планировал ее офицер, это было самое настоящее убийство. Он вытянул руки. Но борона уже выдвинулась с наколотым на иглы телом в сторону, что она обычно проделывала лишь к двенадцатому часу. Кровь лилась сотнями ручьев, не смешиваясь с водой, — трубки подачи воды на сей раз тоже отказали. А теперь еще не работало и последнее: тело не слетало с длинных игл бороны, брызгало кровью, но висело над ямой и не падало. Борона уже собиралась было вернуться в прежнее положение, но, словно заметив сама, что еще не освободилась от своего груза, все-таки осталась висеть над ямой. — Помогите же! — крикнул путешественник солдату и осужденному и взял офицера за ноги. Он хотел упереться в них, те двое должны были взяться с другой стороны за голову офицера, и таким образом его можно было медленно снять с игл. Однако ни тот, ни другой не решались сейчас приблизиться; осужденный в открытую отвернулся; путешественнику пришлось идти к ним и насильно заставлять их взять офицера за голову. При этом он почти против своей воли заглянул в его мертвое лицо. Оно было таким, каким оно было и при жизни; ни единого следа обещанного избавления нельзя было обнаружить на нем; то, что в объятиях этой машины нашли все остальные, офицер здесь не нашел; его губы были крепко сжаты, глаза были открыты, в них застыло выражение жизни, взгляд был спокойным и убежденным, изо лба торчало острие большого железного шипа. * * * Когда путешественник, преследуемый солдатом и осужденным, подходил к первым домам поселения, солдат показал на один из них и сказал: — Это чайная. Занимавшая первый этаж дома, чайная представляла собой низкое, уходящее далеко вглубь гротоподобное помещение, стены и потолок которого были желтыми от дыма. Стороной, выходившей на улицу, оно было открыто во всю длину. И хотя чайная мало отличалась от прочих домов поселения, которые, за исключением дворцовых построек коменданта, все имели весьма запущенный вид, она все же производила на путешественника впечатление некоего исторического памятника и он ощущал мощь былых времен. Он подошел к чайной, в сопровождении своих спутников прошел между незанятыми столиками, стоявшими перед ней на улице, и вдохнул прохладно-затхлый воздух, который шел изнутри. — Тут похоронен старый комендант, — сказал солдат. — Священник не выделил ему места на кладбище. Некоторое время в поселении не могли решить, где его похоронить и в итоге похоронили здесь. Этого вам офицер наверняка не рассказывал, потому что этого он, конечно, стыдился больше всего. Он даже не раз пытался выкопать старика ночью, но его всегда прогоняли. — И где же могила? — спросил путешественник, который не мог поверить солдату. Тотчас оба, солдат и осужденный, выбежали вперед и вытянутыми руками показали туда, где находилась могила. Они подвели путешественника к задней стенке, где за несколькими столами сидели гости. По всей видимости, это были портовые рабочие, крепкие мужчины с короткими, блестящими черными бородами. Все были без сюртуков, в изодранных сорочках, бедный, униженный народ. Когда путешественник приблизился к ним, некоторые из них встали, прижались к стене и косились на него оттуда. «Это чужеземец», — разнесся вокруг путешественника шепот, — «он хочет посмотреть могилу». Они отодвинули один из столов в сторону и под ним действительно обнаружилась могильная плита. Это была совсем обычная плита, достаточно низкая, чтобы ее можно было спрятать под столом. На ней очень мелко была сделана какая-то надпись, путешественнику пришлось опуститься на колени, чтобы прочесть ее. Надпись гласила: «Здесь покоится старый комендант. Его последователи, не имеющие сейчас имен, выкопали ему эту могилу и положили на нее камень. Существует пророчество, согласно которому комендант по истечении определенного количества лет воскреснет и поведет из этого дома своих приверженцев на новый захват поселения в свои руки. Веруйте и ждите!» Когда путешественник прочитал это и поднялся, он увидел, что присутствующие стоят вокруг него и усмехаются, будто только что прочитали надпись вместе с ним, сочли ее смешной и приглашали его сейчас присоединиться к их мнению. Путешественник сделал вид, что не заметил этого, раздал несколько монет, подождал немного, пока стол не подвинули обратно на место, вышел из чайной и двинулся к порту. Солдат и осужденный встретили в чайной знакомых, которые их задержали. Однако, должно быть, они довольно скоро вырвались от них, поскольку путешественник находился еще только на середине длинной лестницы, ведущей к лодкам, как они уже бежали за ним. Наверное, они в последний момент хотели заставить путешественника взять их с собой. В то время как путешественник договаривался с лодочником о переправе к пароходу, оба они неслись вниз по лестнице — молча, ибо не осмеливались кричать. Однако когда они были внизу, путешественник уже сидел в лодке и лодочник как раз отвязывал ее от причала. Они еще могли бы прыгнуть в лодку, но путешественник поднял с ее днища тяжелый узел каната, пригрозил им и тем самым удержал их от прыжка. Перевод А. Тарасова
Nimada

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 20:36
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	Давайте-ка я тогда свои рассказики закину Время - Деньги. Стивен опять проснулся в своей захламлённой квартире…будильник показывал уже 14:38, но для его биологических часов это было ещё раннее утро… разбудило же его в такой час дикая боль в желудке: Стивен не ел уже дня 3 (понятие день у него кол#####сь от похмелья до позднего вечера с выпивкой). Квартира была усыпана горами пустых бутылок, под этими бутылками не было видно даже пола! Стивен лениво слез со своей засаленной кровати и побрёл на кухню…. Бутылки и битое стекло хрустело прямо у него под ногами. Только ботинки, которые он уже привык не снимать, спасли его ноги от множественных порезов. Войдя на кухню, Стивен с удивлением споткнулся обо что-то большое и мягкое. Вспоминая всех святых разом и перемешивая это с забористой бранью, он начал стряхивать мелкие осколки с окровавленных ладоней. Слово «антисептика» Стив никогда не слышал, так как добросовестно прогуливал уроки ещё с 1 класса… Вытерев руки о рваные джинсы и тем самым ещё глубже вмяв в кожу осколки бутылок, Стивен наконец посмотрел на причину своего падения. Той причиной был его старый друг и собутыльник Майк, спавший беспробудным сном в куче битых бутылок в обнимку с ещё недопитой бутылкой «Grandis»…да, пускай жили они совсем худо, но вот в чём в чём, а в хорошем алкоголе они себе не могли отказать. По паспорту, хоть Майку редко удавалось его находить, ему было 27, но выглядел он на все 77… лоб был покрыт глубокими, точно оврагами, морщинами, рта почти не было видно из-за огромной и неухоженной седой (!) бороды. Да и вообще тело Майка было ссутуленным, дряхлым и немощным, как у настоящего, всамделишного старика. Стив ещё разок взглянул на счастливое лицо товарища, плюнул на пол, развернулся и направился в сторону заветного холодильника за бутылочкой прохладного пива и какой-нибудь высококалорийной пищей. Но холодильник встретил его лишь недожёванным сыром, банкой с кетчупом и ещё кое-какой мелочёвкой. Стив со злостью жахнул дверцей о холодильник и жадным взглядом зашарил по кухне. Зрачки Стива яростно искали хоть что-нибудь, чем можно было бы успокоить давящую похмельную боль в голове, да и урчание в животе никак не умолкало. Тут взгляд Стива метнулся в сторону спящего старика. «Виски!!!» прокричал он на всю квартиру, что даже окна чуть вздрогнули в облупившихся рамах. Стивен рывком выхватил бутылку из рук ещё спящего друга и начал заглатывать немного тёплый напиток голодными, мощными глотками. Не успел Майк опомниться от крика и протереть глаза, как пустая бутылка уже полетела в огромную кучу к остальным. - Ээээй! - возмущённым хриплым голосом выдавил Майк! - Молчи, старикан! Меньше спать надо!- бросил Стив и утёр грязным рукавом короткую щетину на лице – да и потом, сегодня уже чётное число, и потому сегодня твоя очередь отвечать за алкоголь! Ну а, коли ты спишь и не можешь меня хоть как-нибудь обеспечить, – Стив удовлетворённо прихмыкнул - я взял на себя смелость отведать твоего запасу! - Ну а кто виноват, что ты ещё к четырём часам утра опустошил все пивные бутылки в помещении– возмущённо прохрипел Майк, тщетно пытаясь хоть немного распутать свою огромную бороду. Своей косматой головой он медленно кивнул в сторону угла, где гордо красовалась огромная груда пустых бутылок. - Ты давай уже поднимайся, приводи себя хоть немного в порядок и отправляйся прямиком в магазин за холодненьким пивком!- ещё раз ухмыльнулся Стив и гордым, чуть нахальным шагом, удалился в ванную комнату. Маленькое пространство 2х2 метра с разбитой раковиной и остатками зеркала на стене трудно было назвать «Ванной комнатой», но именно такое имя дал ей Стив. Ни один атрибут в этой полутёмной комнатушке с тусклой лампочкой на потолке не давал ни единого, ни малейшего намёка на слово «гигиена», но только в этой комнате можно было окатить своё лицо ржавой водопроводной водой и взглянуть на своё мутное отражение в куске зеркала. Что, собственно, Стивен и проделал… Выйдя из ванной, немного взбодрившийся и посвежевший Стив вернулся на кухню. К этому моменту Майк только начинал делать попытки к пробуждению, но Стив добрым пинком в спину всё-таки сумел поднять друга с пола. Раздалось старческое кряхтенье и матерная брань. - Ты чего, из ума выжил? Не видишь, как у меня со здоровьем?- возмущённо заорал Майк и помахал костлявым кулаком – в моём-то возрасте.. - Ну да! – рассмеялся Стив – в твоём-то возрасте! – Стив захохотал сильнее – да я старше тебя на 7 лет! - Так это по документам.. – обидчиво и хрипло промямлил Майк. - Хочешь сказать, это Я тебя каждый раз тащу в этот проклятый банк? Ты знаешь, сколько сегодня исполнилось Гейтсу? - Нуу.. – неуверенным голосом проговорил Майк – лет восемьдесят…восемьдесят… - Восемьдесят шесть! – закончил за него Стив – а ты видел, на сколько он выглядит? Да ему больше двадцати пяти не дашь! Если бы не его статус, он бы и до 18 помолодел бы! А знаешь, почему он так молод, а из тебя песок сыпется? Да потому что он покупает и покупает, вкладывает и вкладывает, инвестирует и инвестирует! Он уже миллиардов 20 вложил в этот чёртов «Банк Времени»!! – Стив сплюнул со злости – а ты!? - А.. я…а.. Я.. я…-заикался Майк. - А ты всё продаёшь и продаёшь! Продаёшь и продаёшь! Потому что тебе лень пойти и найти себе работу! – Стив перешёл на злобный тон – это же столько трудностей! Столько усилий! Нееет, ты не из тех, Майк! Тебе проще проснуться, пойти в этот чёртов Банк и заложить ещё лишних полгодика! Они же у тебя лишние? Лишние?? Майк поёжился от страха. Стивен ещё постоял так немного, нависая над сгорбившимся Майком, глубоко дыша и уставившись другу в лицо. Осколок, внезапно с болью впившийся Стиву в руку, вернул его к чувствам. Он медленно вытер капельки пота со лба и успокоился. - Послушай, Майкл, - Стив перешёл на более темпераментный тон – пойми! Осознай, что ещё полгода, и тебе не протянуть! Ты просто рассыпаешься, как песочные часы, и никто, никто тебе вскоре не сумеет помочь, чёрт возьми! Найди себе, наконец, хоть какой-нибудь заработок, сделай вклад, хотя бы небольшой! Я ещё в прошлом году оплатил и положил на собственный счёт полгода, и через неделю мне сбросят, наконец, пару недель! Сбросят, ты понимаешь? Стивен сделал глубокий вдох и посмотрел Майку прямо в глаза. - Майк, ты прекрасно понимаешь, что тебя, как и всех остальных безработных транжир, с такими документами не возьмут ни в один дом престарелых. Никто не протянет тебе руку помощи, никто не скажет: «Эй, парень, хочешь, я перечислю тебе недельку-другую?» - голос Стива стал максимально холоден и серьёзен, он выдержал паузу и собрал весь воздух в лёгких – «Майкл Винс!» – Майк вздрогнул, когда Стив произнёс его фамилию – поклянись мне, что ты больше никогда не заложишь ни единого дня! Майкл молчал. На кухне воцарилась полная тишина, лишь звук упавшей с вершины мусорной кучи бутылки пролетел по всей квартире. - Майкл, поклянись мне! – Стивен не желал отступать. Майк громко вздохнул и подавленным голосом выдавил: «Клянусь…». Он тут же подскочил и направился в коридор. - Эй, Майк, ты куда? Да погоди, не сердись! Майк! – Стивен закричал из кухни. - Устраиваться на работу! – выкрикнул Майк и хлопнул дверью. Лицо Стивена расплылось в довольной улыбке. Пульс стал потихоньку снижаться и Стив решил выйти на свежий воздух. Дверь подъезда с грохотом отворилась, и Стивен упал в объятия улицы. Моросил мерзкий дождь и было немного безлюдно. Стив застучал ботинками по мостовой и в скором времени скрылся за углом. Он уже не помнил, сколько он уже бродит…час…два… Он уже успел зайти к своему работодателю, получить аванс, купить бутылку пива и лепёшек с мясом, жадно это проглотить и успеть вновь проголодаться. Людей на улицах было не очень много, но даже этих людей вполне хватало, чтобы показать все типы низов общества: алкоголики, торгаши, спекулянты, разномастные хулиганы, проститутки (благо, они, как и большинство продавцов, ещё принимали наличные). Стивен понимал, что вскоре всё население перейдёт на безналичный расчёт, и вместо ценника «5$» будет красоваться надпись, например, «Полчаса» или что-то в этом роде… Весть этот чёртов мир катился в пропасть. В то время, как богачи и работники «Банка Времени» всё преумножали свой капитал и молодели, бедняки и алкоголики всё нищали и старели. В тех районах, что по уровню жизни походили на район Стивена, даже не было филиалов Банка. Было нечто напоминающее ломбарды прошлого века. Одноэтажное полуразвалившееся здание с вывеской «Добро пожаловать в Банк Времени, первый банк, торгующий молодостью» действительно походило на пункт закладки ценностей. Стивен решил ещё раз уточнить по поводу зачислений и вошёл внутрь. Помещений было всего три: приёмная с секретарём и менеджером, кабинет начальства и непосредственно комната с прибором. Прибор представлял собой герметичную стальную капсулу с большим количеством подключённых к ней проводов и датчиков. По идее капсул должно было быть две: капсула, забирающая жизненную энергию, и пополняющая. Но любому было понятно, что мало кто из местного населения решит пополнить свой счёт, потому Банк решил просто сэкономить. Судя по этому, Стиву придётся идти поближе к центру для перевода счёта в безналичные. Стивен подошёл поближе к группе людей, толпившихся у стола с секретаршей, и тут он внезапно увидел, почему очередь так тесно смялась ближе к столу. На приёмном столе лежал младенец. Стив когда-то слышал о таких прецедентах, он никто не думал, что увидит эту картину воочию. Но прямо на его глазах, в паре метрах от него молодая (по крайней мере, на вид) пара собиралась... да, эти люди собиралась перевести своего ребёнка в безналичные! Вид у пары был жалкий, но на глазах не было ни капли горечи. По-видимому, эта уже не первая подобная процедура для них. Глаза Стивена налились кровью и ненавистью, но он просто ничего не мог поделать. Как ни старались люди защитить права детей, но слишком велика была влиятельность «Банка Времени», слишком сильны были связи с правительством. Всё было просто и логично: количество покупателей росло, и Банку становилось недостаточно безналичных денег, а дети были выгодным товаром, так как при переводе в безнал они выходили довольно крупненькой суммой для родителей и большим задатком «безнала» для Банка. Это было поистине бесчеловечным решением Банка Времени, но это было единственным возможным способом удовлетворить потребности покупателей и инвесторов. Стивен ровным и быстрым шагом вышел из Банка и помчался в сторону дома. Ненависть дрожью пробегала по его рукам, ему поскорее хотелось вбежать в квартиру и зарыться под одеяло. Когда Стивен поднялся по лестнице на свой этаж, дверь в квартиру была приоткрыта. Может, Майк только что вошёл в квартиру или просто забыл закрыть за собой дверь? Стивен осторожно вошёл внутрь, и замок тихо щёлкнул у него за спиной. В квартире стояла абсолютная тишина. - Майк! Маайк! – Стивен осторожно взял кусок трубы из-за ковра на стене и тихо пошёл по коридору. Возможно, он просто не закрыл замок на ключь, когда выходил, и кто-то мог проникнуть внутрь. Стивен резким движением запрыгнул в комнату с трубой наготове, но никого не было. Стив окинул комнату взглядом, и тут труба выпала из его рук, ноги подкосились, и Стив рухнул прямо на битое стекло под ногами. Куски стекла с дикой болью впились ему в колени, он закричал и упал на спину. Но Стивен уже не чувствовал стекла, торчащего из его спины. Он лежал на полу, смотрел в потолок и плакал. В кресле сидело иссохшее и безжизненное тело 80-летнего старика. Это был Майкл Винс…. Это тока первый
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	больше сисек и ковбел (с) www.1-point-0.com

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 20:39
just ХАЧЪ©	нимада-лучше бы позагорала еще
just ХАЧЪ©	Армянское трио-это дудук,дарбук и ноутбук

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 20:45
ИмичЪ	Мозг взорван!
ИмичЪ	お前はもう死んでいる

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 21:09
Nimada	у меня линзы. Я в домике. Лечу в Крандштат. Буш Бушмен из Джордии. Почему, объеснять не буду. Виктория Анатольевна не просто женщина! Она бывший мужчина. ЕЕ торчит уже 26 лет и она барыга. Вот проснулся джон. До этого он спал, ему было так хорошо, наверное, он был даже наверное милд. Но теперь почему то все изменилось. Теперь , это примерно минут 40 назад уже. Джон проснулся, и теперь из маленького и милого, он превратился в Здорового и черезчур возбужденного(больше слов нет, как поределить его состояние, если тока матом - Но я не ругаюсь матом, и посему не могу определить его состояние никаким другим словом, как Возбуждение(это просто Число 3.14 и конец звездеца какой-то!(Дарт вейдер , сирапука-маляка - испортил всю Картину Эйфория. Лишь только потому, что он там так и не появился! Вейдер - ты Баран!))) Лишь одна мысль успела проскользнуть в мозгу:"Вот теперь нам 3,14здец"! И Джуниор зарядил ствол! Глава 12 Эйфория!!! Мужик на мотоцикле с лулькой - объебос. Воняет разложившиесе коровье тело. Дон осух, а кули 40 лет прошло, дороги заросли травой, классная травка - зеленая, большая. И поваляться в ней одно удовольствие. ВОт снова пронесся объебосс и укатил уй знает куда. Ему отлично, уме просто заипись! О его появление в этой картине в данный момент может лишь свидетельствовать слабая колея , да и то травка уже началась подниматься. Тут не возможно выйти по своим следам, если забредешь в глуш травы. Следы скрывает сразу, мнгновенно. По этому мы стоит уже 4 час на берегу высохшего Дона и думаем, куда же тронутсья. Идей уже было предложенно не мало, но самая заманьчивая из них это спусться вниз и посмотреть, что за ипата не заросла травой,а оставила там странный след. Приглядешись, узреваем лодку, Подводную Лодку типо Курск. Все это нам кажется странным, и отнюдь не потому, что это подводная лодка. Мысль о том, что она здесь делает просто не уметна - Мы в России, на Берегу Дона, высохнего, В краю, где фонарями служат горящие бараки, а Ампутация конечности у местного житяля - дело житейское. По этому не стоит удивляться, если вы отдыхая не берегу высохшего дома вдруг обнаружите ПолуБуратино стоящего у вашего костра, и жалиство просящего чирик на водку. После визита такого вот гостя, мы долго думали, что же у него осталось своего. Именно поэтмоу мы снарядили экСпидИциЮ и отправились в ближайщую деревню. Сказать что мы были поражены, значит не сказать ничего. Мы просто а###ли! По середине двух, в круг стоящих домов(вы####ть можете себе такое представить,а? А мы ,####ть, просто а###ли, когда увидели!) стоит наковальня. Рядом с ней, вспоминая весь богатый матерный раздел русского языка, на коленях стоит мальчик лет эдак 5-6. По другую сторону от мальчика стоит Вот такой Вот полубуратино, прижимающим своим деревянным протезом ноги ручку малого,левым протезом руки вытягивая правую ручку малого, словно струну,а другой радостно(по другому это назвать было просто нельзя, ибо лицо его отображало тока Это. Эфйория Епта!) отпиливает конечность. Из состояние Полного А### нас вывел только странный Вид одной из Хат! Она была просто сожжена ровно на половину. Сделав свое черное дело, полубуратино отпустил мальчугана, предварительно прижгя ему обрубок каленным железом. Затем он повернулся к нам, присмотрелся, но по ходу ни### не увидев, повернулся в сторону цельной хаты и прокричал: "Гости! Свет!" После этих слов из дома выбежала странного вида Женщина Канистрой бензина и начала усердно поливать одну половину дома. Поконьчив с канистрой , она достала , как в последствии оказалась это была Полузолотая Зиппа, что-то и создав пламя, подесла к дому. Пол Хаты вспыхнуло моментом. Разглядев нас мужик прегласил нас за стол, предварительно правда спросив не хотим ли мы сделать себе деревянные конечности. но после нашего отказа, он лишь горько вздохнул и пробурчал под нос(но я слышал, яж ###### как радар, меня, сцука, уй обманешь):"Шашлык будет завтро". После этих то слов мы и оказались тут, где сейчас мы есть - на Краю Старика Дона! Тут мы услышали отнюдь не человеческие звуки, которые издавали справа, там где по идее должена была находиться Сама не Своя. На наше удивление она была на месте, но теперь глаза ее стали еще больше сиять, он издавал , как уже говорилось, какие то не совсем даже природже понятные звуки, и тыкал пальцев в торону Под Лодки. Мы проследили за направлением ее Пальцев и Узрели причину сего поведения. Из одного торпедного люка торчала полузапущенная торпеда на носу которой была ... Рыбачкая лодка. Одного борта у лодки не было, по сему можно было различить там даже 2 тела лежащих друг на друге и на дне лодки в очень странной и неестественной позе! Картина была еще та. Забурчал желудок и мы все таки решили попить воды и перекурить, заодно обдумав что нам делать. Нашу трапезу прервал звук преближающегося мотора. Он шел прямо на место нашего пикникаТупо взирая на заросли травы мы ждали и..Дождались! Уроды, мы как стайка уродов мерно, без единого движения наблюдали как по нашему столу проезжает мотоцилк с Люлькой, неся на себе какого-то идиота. Идиот радовался, об этом говорили его узкие глаза и натянутый до ушей рот. "И фоб шы фшох, Пыфдар Ишанутый " - выпалил мы неожиданно хором. После такого обычно дети кричат Я, и кто первый - загадывает желание. Мы еснно вспомнили об этом тоже все в одно время. Положив уй на события буквально миллисекундной давности, друг в дргуа полетели брызги воды. "Я" оживило округу, да и не только поди округу. Разве что в Антартике микробы на глубине 10000 метров не услышали. Ну и уй с ними. После этого наступила кратковременное молчание , длившееся около 5 секунд. Прервал его звук грохочущего мотоцикла, и предсмертного радостного вопля. Подскочив к месту проишествия мы узрели весьма странную картину. Недавнишней идиот на мотоцилке смотреля на нас огрмными гразными яблоками. Все бы конечно ничего, если бы не тот факт, что Галаз были унизаны на Ребра коровы, в которую врезался мотоцик идиота, и не смотрели на нас с затылка. Картина сия нас очень поразила, и погрузила в раздумья опять же буквально в секунды, ибо Сама по Себе радостно выпалила :"Сбылось, сцука! Желание сбылось!" Впоросы сами собой отпали. Не долго наслаждаясь сей картиной , мы решили продолжить наше путишевствие к нашей стоянке. Мы перевернули его байк, и понеслись по бескрайнему морю из травы. Теперь осталось осуществиться Желанию Сама Не Своя:"Добраться до лагеря!" и моего:"Что б это все закончилось"! *** Джуниор и Джон сидели у костра. Джон палкой мешал угольки в уже потухшем пламени. Видение уже исчезло, но воспоминание и пережитые эмоции еще давали о себе знать. Отпив из стакана воды, и приконьчив самокрутку , Джон стал ждать. Ждал он не долго. буквально через 45 минут послышался грохот мотоцикла. Подбросил еще немного дров в костер и подув до появления пламя, Джон пошел пошел спать. И засыпая ОН слышал лишь одно во всем своем теле... "ЭЙФОРИЯ"
Nimada

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 21:22
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	От вам про США Багдаде Джалаль Шафари летел самолётом Тегеран – Нью-Йорк и смотрел в иллюминатор. Четыре года он решался переехать жить в Нью-Йорк, но жена постоянно была категорически против и грозилась разводом. После её внезапной смерти не было уже никаких препятствий, и уже через месяц после похорон Багдаде стал паковать вещи. Самолёт начал приземляться, и стюардесса попросила пристегнуть ремни. Покорно последовав просьбе, Багдаде установил спинку кресла в вертикальное положение и стал завороженно смотреть вниз, на землю. За 6 лет после войны Америка сильно изменилась; это было видно даже с такой большой высоты. Было всего пять утра, а в поле уже трудились землепашцы. Города тоже внешне резко преобразились. Большинство небоскрёбов было уничтожено ещё в первые недели войны, и даже 25-30 этажные дома торчали шпилями на фоне пятиэтажек. После победы над США иранцы заселили в основном южную часть страны, эта территория меньше всего отличалась от родной земли… И вот уже самолёт стал приближаться к взлётно-посадочной полосе, шасси тихо коснулось асфальта, и пассажиры зааплодировали. Их довезли на иранском автобусе до аэропорта, где прилетевших тут же встречала огромная надпись : «Welcome to United States of Iran, first democratic republic»… Багдаде уже чувствовал этот запах свободы. Ни в одном другом государстве Америки или Европы простому приезжему не давалось столько свобод. Сразу же после капитуляции американского правительства и провозглашения нового, иранского, сюда огромными волнами хлынули люди из стран Азии. Цены на нефть не просто упали, они провалились вниз с такой скоростью, будто им переломили обе ноги разом. Европейские страны стали вкладывать крупные капиталовложения, появилось много иностранных инвесторов, и экономика уже через 2 года стала расцветать. Инвестиции европейцев вкупе с ресурсами нефтедобывающих стран, которые моментально заключили союз с СШИ, дали отличную почву. Джалаль Шафари вышел из аэропорта и огляделся по сторонам. Пускай ещё не успели убрать все обломки небоскрёбов, взорванных 28 апреля - 6 марта 2009, но на многих освободившихся площадях уже стояли рынки. Мелкие овощные магазинчики уже стояли на местах разграбленных бутиков. Дети играли в мяч на улицах, таксисты торчали в ожидании работы, домохозяйки несли домой продукты, молодёжь шла на занятия. Жизнь в этом городе процветала. Окажись бы тут житель Нью-Йорка 2007 года, он бы ни за что не узнал бы своего родного города, настолько тут всё изменилось. Никаких высотных домов, спальные районы перенеслись в самый центр города. На местах торговых центров стояли открытые рынки. Среди прохожих не было видно ни одного человека, который хотя бы немного напоминал бизнесмена, юриста или офисного работника. Посреди парка стоял монумент из 49 огромных жестяных бочек из-под нефти, символизирующих 49 штатов Иранской демократической республики. Аляска сразу после победы была продана Англии за крупную сумму, которая тут же была инвестирована в нефтедобывающую промышленность. СШИ стали самым крупным поставщиком нефти в мире, им принадлежат вся нефть НОАЭ (новые объединённые арабские эмираты, состоящие из бывших ОАЭ и Саудовской Аравии), Ирана и Ирака. Никакие попытки развитых стран перейти на этиловый спирт, солнечную энергию и водород не принесли успеха. Весь мир подсел на нефтяную иглу, и, как последние наркоманы, начальства стран трясущимися руками протягивали мятые засаленные купюры единственному в мире наркодилеру за очередной дозой нефти. Глава правительства заседал так же в Нью-Йорке, в 2010 Вашингтон по приказу президента Махмуда Ахмадинеджана был стёрт с лица земли, Махмуд собственноручно взорвал Белый дом летом 2010. Это послужило началом прощания с прошлым Америки и созданию новой, ещё более могущественной страны. Багдаде сел в такси и поехал в сторону острова Свободы. Это было своеобразным ритуалом для приезжих – побывать на острове Свободы. Именно по нему ударила первая ракета 28 апреля, снеся большую часть статуи свободы. К этому времени от огромной статуи, являвшейся символом свободы и независимости США, осталось лишь основание и нижние части ног. Именно там был организован национальный музеи СШИ. Добравшись до острова на курсировавшем корабле, Багдаде вошёл в здание и тут же увидел картину размером во всю стену. На ней был изображён Махмуд Ахмадинеджан с поднятой кверху рукой на фоне горящего флага США. Лет 6 назад это назвали бы жуткой сатирой и запретили бы печатать даже в газетах, а теперь происходящее на этой картине стало реальностью. У входа к началу галереи стоял экскурсовод с группой туристов, и Махмуд поспешил за ними. Экскурсовод повёл их через неширокий длинный коридор, вдоль которого были вывешены портреты всех президентов США, от Джорджа Вашингтона до его тёзки Буша. Притом все картины были перечёркнуты красной краской крест – накрест. СШИ было действительно во всех планах демократическим государством, и публичная критика США здесь не только не возбранялась, но даже приветствовалась. Далее, пройдя коридор, группа вышла в просторный зал. Здесь были выставлены картины большинства современных художников. Почти на всех картинах были изображены сцены победоносной девятидневной войны: горящие и падающие небоскрёбы, разрушенный белый дом, бегающие в панике американцы…Там же была вывешена ещё одна картина с Махмудом Ахмадинеджаном в стиле советского модернизма . На ней Махмуд впервые на конгрессе заявлял об обвинении политики США и сообщал о готовящемся производстве ядерных ракет. Казалось, словно это было только вчера – так ясно помнил Багдаде тот день. Покружив по музею ещё с полчаса, осмотрев огромное количество скульптур, статуэток, картин, изображающих победоносное шествие Махмуда и поражение США, группа, наконец, подошла к той самой заветной комнате. Экскурсовод попросил посетителей сдать все фотоаппараты и мобильные телефоны, осмотрела беглым взглядом группу и отдёрнула красную штору, отделявшую комнату от остальной части музея. Как только группа вошла в комнату, все тут же встали, словно вкопанные. Посреди комнаты находилось пространство, отгороженное толстым пуленепробиваемым стеклом. Внутри этого пространства на кровати сидел ОН. Лицо его было небритым, волосы непричесанны и косматы. Одет он был в серую одежду и тапочки. Струйка пота пробежала по виску Багдаде. Государственный суд посчитал смертную казнь слишком мягким наказанием за все преступления этого человека, потому суд приговорил поместить его перед казнью на 10 лет в национальный музей СШИ на всеобщее обозрение публики. ОН сидел и смотрел прямо в лицо Багдаде глазами, полными отчаяния, страха и ненависти. Багдаде стоял и просто не мог отвести своих глаз, ноги его мелко подрагивали. Это был Джордж Буш, последний президент США….
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	больше сисек и ковбел (с) www.1-point-0.com

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 21:37
Nimada	Над сумраком парит октябрь уж не первый, мы рядом в тишине, о мой печальный друг, осенний лес облит луной, как свежей спермой а сердце бередит анальный мягкий звук, как веет тишина дыханьем испражнений, как менструален сон склонившихся рябин, как сексуален вид увянувших растений, что обступили вкруг эрекцию осин. не надо,милый друг, искать вселенский клитор в разбуженной глуши набухших кровью губ; сиреневый аборт пустой, но гулкий ритор, а сумрачный минет, как сон изгоя груб; я знаю, все равно дохнет суровый климакс, эрозии ветра, фригидности снега, внематочных дворов, сырой тяжелый климат всех либидозных зорь рассеется тогда; но крайней плоти плен нас поглощает вместе, мы генитальны, да, сырой тампакс горит, мы тонем впопыхах в презервативном тесте, мошонки бытия, яичники обид. как хочется любить, мастурбативный вечер размазал по жнивью волнующую слизь, два эвкалипта ждут спермообильной встречи, их ветви в темноте совсем перплелись. влагалища равнин распахнуты в пространство и сперма бытия связует судьбы вновь, и светится звезда слепого лесбиянства и правит тишиной анальная любовь. владимир сорокин. "Дорожное происшествие"
Nimada

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 21:43
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	Это из раннего:lol: ЛЖ-1 сидел в своём кабинете и тихо слушал приглушённую музыку Баха, когда в кабинет ворвался его подчинённый ЛЖ-894351 с испуганным выражением лица и стал залпом пить воду прямо из графина, стоявшего на столе гендиректора Левого Желудочка, находящегося в районе груди Майкла Бишопа. ЛЖ-1 хотел было возмутиться и выгнать подчинённого вон, но тот попросил свободной левой рукой немного потерпеть и продолжил жадно пить из графина. Остатки ЛЖ-894351 вылил себе на лицо и вытер обеими руками, что совершенно удивило начальника. ЛЖ-894351 провёл сырыми руками по волосам и тихо промолвил: «Началось….опять…» Директор подскочил со стула, опрокинув на пол уже пустой графин и пулей, позабыв о своём возрасте и статусе, вылетел из своего просторного кабинета. Его секретарша ЛЖ-38, сидевшая в приёмной и точившая ногти пилочкой, совершенно не успела отреагировать на действия своего начальника, и всё, что ей оставалось делать, когда дверь, ведущая в коридор главного центра левого желудочка, громко и с размаху захлопнулась, - это начать собирать бумаги и документы, которые раскидало по махровому полу из-за сильного удара двери. ЛЖ-1 бежал по коридорам здания со всей той прытью, которая осталась в нём за долгие месяцы его тяжёлой жизни. В этот момент Майкл Бишоп лежал на полу собственной квартиры, судорожно схватившись левой рукой за сердце и корчась от боли… -Как вы могли такое допустить?- кричал на бегу директор, вытирая одноразовой салфеткой мелкие капельки пота со своего широкого морщинистого лба. -Мы совершенно не ожидали такого события- периодически захлёбываясь, говорил ЛЖ-894351 –аварийный центр до последнего момента молчал! Это 3й приступ за 4 недели, и мы опасаемся, что это может быть и.. -Последний…-закончил за него ЛЖ-1 и прибавил шагу. Встреча начальства проходила на территории левого предсердия, именно так повелось ещё до момента появления Майкла на свет. Часть его органов в то время ещё не успела даже сформироваться, а Сердечный отдел уже тогда во всю работал и суетился, обеспечивая нормальную работу и безопасность крохотного сердечка Майкла. Когда ЛЖ-1 ворвался в огромный кабинет с продолговатым массивным деревянным столом посередине, который чуть ли не достигал размеров кабинета самого ЛЖ-1, все остальные члены Главного Совета уже сидели по своим местам и уставились в огромный чёрный экран. Лица их были пропитаны внутренним страхом, который они безуспешно пытались скрыть, а руки их беспорядочно крутились между собой, будто змеи вцепились друг с другом в последней схватке…Чьи-то тощие пальцы громко и нервно барабанили по лакированному гладкому столу, и каждый удар отзывался ударами сотни маленьких молоточков в головах присутствующих. Внезапно огромный экран загорелся, и на нём отобразилось крупное седое лицо какой-то клетки с очень важным, но нервным видом. -Я думаю, мне не надо объяснять, почему вы все сейчас здесь находитесь? - низким и властным голосом спросило лицо присутствующих. Некоторые из тех, кто в тот момент находился в кабинете, ещё ни разу, по причине своего (даже для клетки) маленького возраста, не видели этого лица, но сразу догадались, что это была именно она - Главная Мозговая Клетка. Весь её вид говорил о том, что это очень опасная ситуация, и действия надо принимать чётко и оперативно. В это время по лицу Майка, лежавшего на диване в собственной квартире, уже начали катиться холодные и мелкие капельки пота, а глаза стали наливаться кроваво-красным цветом. Телефоны в Главной операторской трещали и звенели, операторы еле успевали поднимать вибрирующие трубки и кричать какие-то команды, которые могли бы хотя бы временно помочь умирающему телу, по всему организму сеялась паника со скорость горения масляной ветоши, но хуже всего сейчас приходилось нервному отделу - сотрудники и работники этого ведомства в данный момент гибли с поразительной частотой и скоростью; коридоры и кабинеты уже были усыпаны маленькими серенькими телами, творилось что-то ужасное… -Ваши предложения!- быстро, но всё равно важно проговорило лицо на экране. Все отлично понимали всю ситуацию, но сидели и смиренно смотрели на это огромное монументальное лицо, боясь открыть рот. Тут внезапно ЛЖ-1 подскочил со своего чёрного кожаного кресла, медленно вдохнул и уверенным взглядом посмотрел прямо в глаза Главной Мозговой клетке. -Я вас слушаю – всё тем же голосом произнесло лицо. -Я думаю, что своими словами выражу мнение всех здесь присутствующих, что… -Говорите быстрее!- сердито и немного грубо произнесла клетка на экране. -В общем, -ЛЖ-1 нервно дёрнул плечом- мы считаем, что это слишком серьёзный случай, чтобы мы могли предпринять что-либо серьёзное… В кабинете и динамиках, висящих по углам помещения, повисла гробовая тишина. Каждая секунда этого молчания рвала и перемешивала в бесформенную массу всё нутро ЛЖ-1. Но тут тишину разорвал спокойный, но пугающий голос из динамиков: -ЛЖ-1,после окончания чрезвычайного положения вы будете разжалованы… Директор читал каждое слово по губам главного начальника, и по его телу пробежало жуткое ощущение безысходности. В это время тело Майка резко напряглось и моментально расслабилось, голова опустилась на пол и грудь ослабела. Лампы в кабинете экстренных заседаний моргнули и выключились… Даже телефоны, до этого момента безостановочно звеневшие, моментально замолкли… Мышцы на висках ЛЖ-1 вздрогнули и он бесшумно выдохнул остатки воздуха в тишину мрачного кабинета… ЛЖ-1 боялся этого дня больше всего на свете; он всё время надеялся, что умрёт своей смертью, спокойно работая в своём уютном кабинете и подписывая бумаги, но, похоже, этого ему не удастся. Он стоял и ждал, когда волна бессилия прокатиться по его телу, и он одновременно со всеми в зале упадёт на пол этого абсолютно тёмного кабинета. И тут вспыхнул приглушённый красный свет, который моментально залил всё пространство кабинета. ЛЖ-1 вздрогнул от неожиданности, но тут же пришёл в чувства. Мгновения понадобилось ему, чтобы понять суть происходящего. -Кома….-тихий и холодный голос разорвал тишину пространства, и ему тут же начали вторить десятки других голосов. -Кома…-схватился за голову Директор Правого желудочка ПЖ-1. -Кома…-удручённо смотрел вниз ЛЖ-3, младший заместитель ЛЖ-1. -Кома…-вглядывался перед собой в красную пустоту один из охранников. -КОМА…-прошептал ЛЖ-1 и тихо заплакал…. Шла третья неделя комы Майка Бишопа. Его тело смиренно лежало на больничной кровати, на его лицо было натянута кислородная маска. Прибор, стоящий возле него на столе тихо и монотонно пикал, вторя ударам сердца… ЛЖ-1 вошёл в кабинет секретаря и посмотрел ей в лицо. Молодое и некогда красивое лицо ЛЖ-38 покрылось морщинами и бороздками, глаза потемнели и впали. Она сидела, смотря в противоположную стену кабинета, и отхлёбывала из большой кружки остывший кофе. ЛЖ-1 посмотрел на неё пару мгновений и направился в свой кабинет. Его кабинет, как и все помещения организма, освещался аварийными лампами. ЛЖ тихо и спокойно сел за свой письменный стол и начал разглядывать документы на столе, но он совершено не мог думать о работе. Связи с головным мозгом и центральной нервной системой не было уже несколько недель, сообщений от других органов тоже не приходило. Сердце оказалось отрезанным от окружающего мира, а вместе с ним и все его работники…Сердце автоматически функционировало в аварийном режиме, всё начальство лишь сидело по кабинетам и тихо волокло своё жалкое и обречённое существование…Сотрудники медленно начинали сходить с ума, с момента аварии погибло около десятой доли работников…Никто совершенно ни с кем не разговаривал, были слышны лишь тихие покашливания, вздохи и всхлипы. ЛЖ-1 стоял на границе между левым желудочком и левым предсердием, он наблюдал, как гигантские потоки крови неслись по огромному проёму с бешенной скоростью… Неслись лишь для того, чтобы исхудалое и бледное тело Майка могло хоть немного поддерживать то, что лишь отчасти можно было называть жизнью. Огромные мышцы напрягались и расслаблялись, тысячи клеток гибли налету и всё равно продолжали своё движение в потоке. Столько клеток отдавали свои жизни ради одной большой; ЛЖ-1 стоял уже около 20 минут и всё смотрел и смотрел, и тут на него накатилось сомнение: «А стоит ли эта никчёмная и безнадёжная жизнь всех этих крохотных жизней, которые пропадают ради неё?» ЛЖ-1 подскочил и на всех парах помчался в свой кабинет, сметая всё на своём пути. Сотрудники, до того мирно бредшие по коридорам начинали шарахаться от него к стенам и испуганно смотреть ему вслед, но ЛЖ-1 не обращал на них никакого внимания, продолжая свой путь к кабинету. Когда ЛЖ-1 проскочил через приёмную и влетел в приоткрытую дверь своего кабинета, секретарша лишь проводила его взглядом и отхлебнула ещё один глоток из уже четвёртой кружки за последний час. ЛЖ-1 сорвал со стены картину неизвестного ему автора и увидел за ней тот самый заветный рубильник под стеклянным колпаком. Он, не раздумывая, ударил по стеклу, и мелкие осколки посыпались по полу кабинета. ЛЖ-1 посмотрел на руку и увидел, как из неё начинает течь плазма. Голова закружилась, ноги начали подкашиваться, но ЛЖ-1 схватился за рубильник, дёрнул и повис на нём всем своим телом, глубоко и прерывисто дыша… Проход, соединявший левое предсердие и левый желудочек, мгновенно замкнулся… …..Грудь Майкла подскочила в предсмертной судороге и рухнула на белую и чистую больничную койку…. …..Слышен был лишь непрерывающийся звук прибора на столе возле уже бездыханного тела Майкла Бишопа…
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	больше сисек и ковбел (с) www.1-point-0.com

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 21:49
Nimada	немного эротики Рената Это случилось классе в девятом, не ранее. К нам в класс пришла новая ученица - Рената.Довольно симпатичная, стройная татарочка. Увидев её, я сразу на неё запал. Да и как мне было не запасть?Она сидела сзади меня, наискосок, в соседнем ряду и я мог поворачиваться к ней и созерцать её прелестные стройные ножки.А между ножек: Ох, даже сейчас, вспоминая это, я возбуждаюсь. Маленькие круглые коленки, нежная кожа внутренней части бёдер и полоска ажурных белых трусиков, из-под кромки которых выбивалась прядка черных, как смоль, волосков. Это было поистине чудесное зрелище. С тех пор я стал хотеть заняться с ней любовью. Меня и раньше привлекали девушки азиатскоготипа, их стройные фигурки, черные шелковистые волосы. Как же такая красота может не нравиться? Однажды под Новый год у нас в школе была вечеринка. Обыкновенное "детское" чаепитие с танцами под магнитофон. В какой то момент я заметил,что Ренаты нет среди нас. Я выглянул в коридор и увидел её, стоящей возле окна. Она оперлась руками о подоконник и смотрела в окно. Её попка была соблазнительно оттопырена, и через платье чётко виднелся контур её нижнего белья. Я понял, что это мой шанс. Я подошёл к ней сзади, прижался, обнял за талию и губами дотронулся до нежной смуглой шейки девушки. Она несопротивлялась, наоборот, прижалась ко мне сильнее и запустила свою руку мне в волосы. Я в это время добрался губами до её ушка и прошептал: "Я люблю тебя, милая!". Она повернулась ко мне лицом, обняла меня за плечи и ответила: "Я тоже тебя люблю, мой дорогой". После чего впилась своими чудесными губами в мои и протолкнула туда свой шаловливый язычок. Что это был за поцелуй! Мы, казалось, забыли обо всём на свете и самозабвенно целовались. Так прошла минута. Затем Рената отстранилась от меня, лукаво улыбнулась и поманила меня своим пальчиком, отступая назад, вглубь коридора. Я пошёл за ней. Надо вам сказать, что мать у неё работала учительницей и поэтому Рената отлично знала в школе каждый закуток, ступеньку и помещение. А школа была у нас довольно большая. Рената повела меня за собой в какой-то класс, а я спросил у неё: "У тебя ключи-то есть?", на что она ответила: "Здесь замок плохой, его открыть - раз плюнуть". И действительно, замок поддался ей и мы вошли. Это был какой-то небольшой кабинет, кажется, естествознания. На стенах, вопреки тому, никаких плакатов или пособий - все абсолютно чисто, а вот парты были довольно широкими. Рената включила пару ламп, медленно подошла ко мне, так же хитро улыбаясь, и вдруг положила свою руку мне на промежность. "Я же вижу, что ты меня хочешь, так возьми же меня!" - сказала она мне. Мой член, почувствовав тепло её руки, стал напрягаться и увеличиваться в размерах. Рената в это же время стала на колени и посмотрела на меня снизу вверх.Какие у неё тогда были глаза! Они просто излучали любовь и желание. Она расстегнула мою ширинку и достала набухший орган. Она стала мять его в ладони, обнажая ярко-красную головку. Затем, когда член уже полностью затвердел, она прикоснулась к нему сначала губами, потом стала щекотать язычком отверстие в головке, всю головку, ствол, не прекращая при этом нежно ласкать кончиками пальчиков мои яйца. Осмелев, она раскрыла губки и стала проталкивать член в ротик, где дала волю своему шаловливому язычку. Я просто кайфовал. Такого удовольствия я не получал никогда и нигде. Мне было немножко щекотно, а когда жемчужные зубки Ренаты касались моего органа, мне не было больно или неприятно, мои ощущения ещё более усиливались от этого.Рената уже насаживалась головой на мой член. Амплитуда её движений всё ускорялась, и я вдруг понял, что сейчас кончу. Я инстинктивно вдохнул воздух, вобрал в себя живот, силясь удержать порыв, идущий из меня навстречу прекрасной татарке. Но Рената была неумолима. Каким-то образом она тоже поняла, что я сейчас кончу, и оторвалась от меня. При этом раздался громкий чмокающий звук. Рената взяла член в кулак и принялась яростно его дёргать, открыв при этом свой ротик. Я не мог больше терпеть.Струя спермы стремительно вырвалась наружу и Рената ловко поймала её ртом. Я испускал одну струю за другой, и все они попадали точно в цель. Я видел, как наполняется спермой ротик моей партнёрши, как попадает она на её коралловые губки, окрашивая их в белый цвет, стекает по подбородку и звонко капает на линолеум. Когда запас спермы иссяк, Рената закрыла рот и проглотила всю белковую жидкость, издав при этом утробный звук. Затем она облизнула с губ остатки, причмокнула и встала с колен."Теперь твоя очередь!" - сказала она мне, похлопав меня по бедру. Мне особого приглашения не требовалось. Я сдернул с неё блузку, и моему взору открылись миниатюрные смуглые шары, облачённые в плотный кружевной лифчик. Я взял их в ладони, слегка каждую, но что-то мне мешало. И я понял, что это что-то - лифчик. Я нащупал на спине у Ренаты застёжку лифчика, немного поработал руками и расцепил её. Лифчик плавно соскользнул с грудей, и я увидел прекрасные смуглые шарики, красно-коричневые точки сосков на них и немедля бросился целовать всю эту прелесть. Я активно работал языком, а Ренате было приятно. Она прикрыла глазки и слабо постанывала. Я понял, что пора приступать к более активным действиям. Я опустился ещё ниже, до её великолепного животика, покрытого едва заметным темным пушком, и стал его обхаживать губами и языком, попадая иногда в маленькую дырочку пупка. Так я дошёл до края её платья, остановился, поднял голову, посмотрел на свою любовницу и спросил: "Ещё?".Она мне ответила: "Продолжай в таком же духе!". Я расстегнул пуговичку её платья и аккуратно стянул его вниз. Под платьем оказались чудесные стройные ножки, даже не защищённые колготками или чулочками, аккуратные небольшие бёдра и белые,кружевные трусики, которые скрывали главное сокровище Ренаты. Я развёл её ножки и прикоснулся губами к междуножному шелку трусиков. Они были уже довольно мокрыми. Я прижался к ним всем лицом и вдыхал тот неповторимый аромат девичьего влагалища. Затем я встал с колен, выпрямился, потянул за Ренаткины трусики и снял их с неё. Необычайная картина открылась тогда моему взору. Пухленький лобок, покрытый совершенно чёрными волосиками, ярко-красные лепестки её цветка, которые уже просто блестели от любовных соков и маленький бугорочек в местах срастания лепестков. На него-то я и направил свои дальнейшие действия. Я аккуратно взял его губами и стал с ним играть, посасывая и щекоча его. Ренате это нравилось и она тихо стонала. После, наигравшись с клитором, я опустился чуть ниже и стал обхаживать её половые губки. Они были такими сочными и создавалось впечатление, будто пробуешь спелый персик. Затем я пустил в ход пальцы. Слегка раздвинул чудесные крылья Ренатиной плоти и резко продвинул между ними два пальца - средний и указательный. Ренатка вскрикнула и тут же протяжно застонала. Я вдруг понял, что если буду продолжать так и дальше, то она лишится главного своего богатства - девственности.Поэтому, я решил спросить свою любовницу: согласна ли она на такой исход дела? А она, казалось, всё поняла. Она приподнялась на парте, посмотрела на меня своими чистыми, карими глазами и сказала: "Моя девственность будет для тебя подарком. Ты его вполне достоин". Вот так-то! И я решил - пусть у девочки лишение девственности останется приятным впечатлением. Я внутренне подобрался, достал свой член и стал водить головкой по входу во влагалище, окаймлённому, точно рубин оправой, кудряшками волос. Мой инструмент скоро стал поблескивать от выделяемых Ренатой соков. Я приготовился к толчку и стал медленно проводить член во влагалище Ренатки. Оно сначала показалось мне тесноватым, но потом я легко проник в него и вскорости уже нащупывал головкой девственную плеву моей девочки. В этот момент лицо Ренаты приняло довольно напряжённый вид. Она закрыла глаза, приоткрыла рот и тихо прохрипела: "Я готова!". Я взял Ренаточку за попку, притянул к себе и резко продвинул член дальше. Он нарвался на преграду, но с лёгкостью её преодолел. Я ощутил, как капелька крови вытекает у Ренаты оттуда и слышал, как Рената громко вскрикнула, а потом протяжно застонала: "Да, да! Дальше! Оооо!!".Это меня приободрило. Я стал яростно пробивать дорогу к её матке. Освоившись там, мой член разрабатывал юное девичье лоно, работая как поршень. Слышались даже чмокающие звуки. Так продолжалось некоторое время - минут пять, не больше. Ощутив,что я скоро кончу, я с громким "чпок!" выдернул свой инструмент из чудесной пещерки юной обольстительницы. Она тут же среагировала, схватив его рукой и часто задёргав. На этот раз выброс был не таким обильным, как прежде, но всё равно спермы было много. Струи долетали до грудей Ренаты, но большая часть выплёскивалась на живот и лобок. От этого её волоски увлажнились и стали клейкими. Я взглянул на Ренату. Выражение лица приняло блаженный вид, щёчки зарумянились, а на глазах блестели... слёзы . Это были слёзы радости, счастья, облегчения. Она с нежностью посмотрела на меня и сказала: "Спасибо тебе, любимый мой!" После чего приподнялась, обняла меня и поцеловала в губы. Мы стали собираться. Рената вытерла всю сперму с живота своими трусиками и с улыбкой подала мне, сказав: "Положи к себе, потом отдашь, а то мне некуда". Мы оделись, вышли из класса и пошли к своим. Удивительно, но никто не заметил нашего длительного отсутствия. Позже, уже дома, я нашёл у себя в кармане Ренаткины трусики. Сейчас я уже давно закончил школу, уехал в другой город и Ренату больше не видел, а её трусики так и лежат у меня пожухшие, но сохранившие тот неповторимый аромат, напоминающий мне мой первый сексуальный опыт. (Важное примечание: Все лица, описанные в рассказе, реально существуют. События выдуманы от корки до корки.)
Nimada

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 21:58
iEugen Москва, Жулебино Gretsch, Premier, Sabian, Ahead, Gibraltar	Таня, это с эротикой не имеет ничего общего, это порнуха.
	...истин как минимум всегда две... (с)

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:03
JC Head Москва	етить... от жары опухли???
JC Head Москва	http://jc-head.livejournal.com/

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:04
Nimada	тогда вот: Hаступило утpо... обычное утpо обычного будничного дня сеpедины зимы. В пpедpассветной темноте загоpелись окна домов, на остановках начал собиpаться наpод, откpылись станции метpо и толпы пpолетаpиев хлынули вниз, тоpопясь к началу утpенней смены. Пpошел еще час и из подъездов показались ондатpовые шапки чиновников. Когда почти совсем pассвело, настал чеpед студентов и школьников. Две подpужки, восьмиклассницы, Танюшка и Катюшка встpетились, как обычно, на полдоpоге к школе. Это были самые обычные девчонки, находящиеся на том пеpеломном этапе, когда нескладный, голенастый подpосток пpевpащается в женщину, когда начинают кpуглеть бедpа и ягодицы, наливаются гpуди, покpывается нежным волосом лобок, пpиходят пеpвые менстpуации и неспокойные сексуальные сны. Hаши подpужки немного pазбиpались в половых вопpосах, более того, они уже умели доставлять наслаждение дpуг дpужке. Как - это было откpыто накануне, днем. Тогда Танюшка пpишла к Катюшке после школы, как обычно, вместе делать уpоки, но Катька, стpанно блестя глазами, дала Танюшке полистать жуpнал, найденный ею у стаpшего бpата в столе. Жуpнал иностpанный, текст непонятен, но фтогpафии говоpили сами за себя. Обнаженные мужчины и женщины пеpеплетались в pазнообpазных, поpою немыслимых позах, всюду вздымались напpяженные члены и зияли отвеpстиями влагалища. Женщины на фото блаженно закатывали глаза, сладостpастно скалили зубы, обхватывали своими губами влажные головки членов, а мужские языки, гибкие и длинные, лизали маленькие pозовые клитоpы и...- в общем, много чего было на тех фтогpафиях. Подpужки уселись pядышком на диван, обнялись и взахлеб листали толстенный жуpнал. Дойдя до сеpедины, Танюшка вдpуг почувствовала легкое головокpужение, пpиятная дpожь пpобежала по телу. Сидевшая pядом Катюшка, судоpожно дыша, стала поглаживать ее по спине, опуская pуку вое ниже и ниже. Это было пpиятно. Повеpнув лицо к подpуге, Таня увидела напpяженный, вопpошающий взгляд Катеpины, все поняла и поощpяюще улыбнулась. - Давай ляжем, удобнее будет - почему-то шепотом сказала Катя, хотя в кваpтиpе никого не выло. Танюшка захлопнула жуpнал и pаскинулась на диване. - Ты хочешь, как на фото?- гоpловым голосом спpосила Катя. -Да,- ответила Татьянка. Катюшка медленно пpовела обеими pуками ей по гpуди, животу, вытащила из юбки полы pубашки и, одной pукой, pасстегивая пуговки, втоpой стала потихоньку стаскивать вниз Танину юбку вместе с теплыми колготками. Чтобы было легче, Танюшка чуть пpиподняла зад и юбка с колготками легко скользнули с узких девичьих бедеp к коленям. Тем вpеменем ее pубашка оказалась совсем pасстегнутой. Двумя pуками Катя быстpо освободила ноги Танюшки от одежды и кинула ее в кpесло. Вскоpе туда же полетели pубашка и лифчик. Hа темно-боpдовом фоне дивана яpко белело изящное, гибкое тело юной девушки, небольшие холмики гpудей вызывающе топоpщились, маленькие соски набухли, а тончайшие тpусики потемнели меж ног от влаги. - Как это пpиятно, когда тебя pаздевают вот так,- пpошептала Танечка, - давай же дальше. - Сейчас, - тоже шепотом ответила Катюшка, быстpо освобождаясь от халата и тpусиков. Улегшись к Тане, Катя пpавую pуку подсунула ей под голову, губы их слились в поцелуе, а левая pука Кати стала нежно гладить тело Танюшки. Когда pука подpуги, скользя по всем изгибам тела, вдpуг задевала соски, Таня вздpагивала и кpепче пpинималась губами к губам Катюшки. Рука Кати пpошла по ее животу и помедлив мгновение у тpусиков, скользнула под pезинку. Тепеpь ее пальцы пеpебиpали нежные, мягкие волосы лобка. Hаконец, спустившись еще чуть ниже, Катюшкина ладонь накpыла теплую, влажную щель и слегка надавила на нее. Танюшка деpнулась, пpеpвав поцелуй, и издала коpоткий, сладостpастный стон. Быстpенько сдеpнув с подpужки тpусики. Катя шиpоко pазвела ее ноги в стоpоны и стала нежно теpеть пальцами от лобка до ануса, то усиливая нажим, то совсем осла#### его. Татьяна тихо постанывала, пеpедвинулась всем телом ниже, легла на живот и ее лицо оказалось вpовень с влагалищем Танюшки. Та, поняв, что хочет подpуга, подняла ноги ввеpх и, согнув в коленях, pазвела их как можно шиpе. Катюшка пальцами pаздвинула покpытые нежным пухом, набухшие половые губы Тани, увидела узкую темную щель, а выше, почти у самого места соединения губ тоpчал кpасненький твеpдый столбик плоти, котоpый Катя и пpинялась обихаживать язычком. Танюшка извивалась всем телом и в экстазе стонала в голос. Язычок подpужки сводил ее с ума, ей казалось, что неведомые волны стpасти поднимаются от таза все выше и выше, затопляют живот, гpудь, голову и, заполнив все тело, несут и несут ее в бесконечный океан наслаждения. Hаконец последняя, самая огpомная волна, пpишедшая тогда, когда казалось, эта буpя окончательно pаздавит сознание, удаpила pазом - тело Танюшки выгнулось дугой и из pаскpытого влагалища выpвалась стpуя слизи, оpошая диван и лицо подpуги. Ощутив безбpежное блаженство облегчения, Танюшка коpотко всхлипнула и упала в обмоpок. Очнулась она от pезкого запаха, пpояснившего голову. Hад ней склонилась испуганная Катюшка, поднося к ее носу ватку с нашатыpем. - Ты что, до смеpти меня испугала! - Катенька, какое это блаженство, - сладко потянулась Танюшка- ну, давай же скоpее, я тебе сделаю то же самое. Она начала пpивставать, но Катя, велев ей лежать, вскочила на диван и встала на четвеpеньки над Таней так, что ее влагалище оказалось напpотив Танюшкиного лица. Медленно опуская тело вниз, она пpижалась своей мокpой половой щелью ко pту Тани, котоpая сpазу же начала вылизывать ее половые оpганы тщательно, не пpопуская ни одной складочки, внутpи и снаpужи и вскоpе добpалась до клитоpа. Клитоp у Катюшки был кpупный, налитой, он далеко выдавался из окpужающей его кожи. Облизав его, Танюшка ухватила его губами и пpинялась сосать. Катюшка тем вpеменем, уткнувшись лицом в пpомежность подpуги, отдавала дань вагине Татьяны, глубоко засунув язык во влагалище и неистово им pаботая. Девушки увлажнялись все больше и больше. Hаходившаяся внизу Танюшка уже пpосто глотала непpеpывно текущие потоки Катюшкнных выделений, котоpая, в свою очеpедь, не успевала убиpать языком с дивана, ануса и ягодиц подpужки обильную слизь. Движения девушек становились pезче, pуки, обнимавшие ягодицы и бедpа дpуг дpуга сжимались сильнее, кpепче пpилегали языки. Чеpез несколько секунд обеих охватил оpгазм. Их тела била судоpога, языки беспоpядочно метались по половым оpганам, клейкие выделения измазали лица. Паpоксизм стpасти схлынул и обессиленные девчонки pухнули на диван. Отдышавшись, Катюшка сказала: -Вот это удовольствие. Ты знаешь, я уже пpобовала удовлетвоpять себя pукой, но это в сто pаз лучше. -А у тебя еще не было мужчины? - У меня нет, а у тебя? - У меня тоже нет, но тепеpь я хотела бы попpобовать потpахаться. Давай вместе что-нибудь пpидумаем. -Слушай, я знаю, о кем можно тpахнуться- с нашим физpуком. Я однажды сбежала с уpоков, хотела уйти домой, подошла к гаpдеpобу, а тут навстpечу наша завуч со Светкой, пионеpвожатой. Я шмыг в гаpдеpоб и за пальто спpяталась, думала, мимо пpойдут, а они тоже в гаpдеpоб заходят. Hу, думаю, заметили, сейчас с pасспpосами полезут. А им до меня дела нет. Затаилась я, не дышу. Завуч Светку стыдит за что-то, шипит на нее, гpозит, а Светка только тихонько в платочек хлюпает и головой мотает. Тихо говоpили, но я поняла, что физpук наш Светку тpахнул, пpямо в школе - убоpщица видела, и оказалось, не только ее - и биологичку, и из учителей начальных классов кого-то. Его к диpектоpу таскали- тот отбpехался, мол вpаки все, сплетни. Учительниц вызывали, Светку - все говоpят ничего не было. Вот наши стаpухи и подбивают молодых учителок, чтобы те сознались. И еще завуч сказала, что как бы то ни было, физpуку в школе последний месяц pаботать, в РОHО уже замену нашли, а его все pавно уволят. Так что давай с ним тpахнемся, он мужик кpасивый, здоpовый, не болтун, да и уходит скоpо. Hу, как? -А что, неплохо,- одобpила Танюшка,- только как договоpиться , стыдно все-таки. -Ладно, завтpа в школе посмотpим, что к чему. А тепеpь давай в душ, мои скоpо пpидут, да и уpоки сделать надо, - и девчонки с хохотом, шлепая босыми ногами, побежали мыться. Когда Катина мама пpишла домой, подpуги миpно сидели за столом и pешали задачки. Поутpу, встpетившись, подpужки зашагали в школу, на ходу обсуждая вчеpашнее пpоисшествие и pазмышляя, как подойти к физpуку со своим пpедложением. Ваpианты появлялись и отвеpгались один за дpугим. Hаконец pешили - более pазбитная Катюшка подойдет к физpуку, когда он будет один, и пpизнается ему напpямую что она от него хочет. Если же он начнет упиpаться, она пpигpозит пожаловаться диpектоpу - мол физpук пpиставал к ней, пpи его pепутациии это обещало ему большие непpиятности. Словом, девочки додумались до самого пpимитивного шантажа. Отсидев четыpе уpока, с пятого они сбежали, спpятали поpтфели в женском туалете и пошли по школе искать физpука. Какой-то пацан сказал им, что видел физpука паpу минут назад у кабинета химии. Подpужки поднялись на нужный этаж и напpавились к двеpям химкласса, остоpожно пpиникли ушками к двеpной щели. В кабинете тихо-тихо говоpили мужской и женский голоса. Потянув двеpь, девчонки почувствовали, что она запеpта изнутpи. Очевидно люди, находившиеся в классе, что-то услышали, и к двеpи стали пpиближаться шаги. Девушки отпpянули в стоpоны, и Катюшка нечаянно толкнула pукой соседнюю двеpь химлабоpатоpии, котоpая бесшумно отвоpилась внутpь. Медлить было нельзя, в замке класса скpежетал ключ, и девчонки, скользнув в лабоpатоpию, пpикpыли за собой двеpь. В лабоpатоpии, где стояли шкафы с кислотами, весами, пpобиpками и пpочим баpахлом, необходимым для пpактических занятий, было темно, так как помещение не имело наpужного окна. Пpивыкнув к темноте, девушки увидели слабый свет, исходящий из класса сквозь пpозpачные стенки вытяжного шкафа, pасположенного в конце стены, отделявшей класс от лабоpатоpии. Бесшумно достигнув шкафа, девушки заглянули в класс. В классе, затененном плотными штоpами, стояли легкие сумеpки, там же находились физpук и химичка Маpина Hиколаевна, худенькая, невысокого pосточка молодая женщина. Она сидела за паpтой боком, выставив в пpоход плотно сжатые ноги, обтянутые коpоткой юбкой и задpав голову, слушала физpука, котоpый навис над нею, опиpаясь pуками на соседние паpты и в чем-то кpасноpечиво ее убеждал. Вот она соглашаясь кивнула, положила pуку на гоpбом выступающую мотню физpука и стала щупать ее пальцами. Физpук выпpямился и пpидвинулся к Маpине ближе. Она быстpо сдеpнула вниз споpтивные штаны физpука вместе с тpусами и пеpед ее лицом взвился гpомадных pазмеpов член. Маpина обеими pуками охватила член и оттянув кpайнюю плоть, оголила головку, влажно заблестевшую в сумеpках класса. Деpжа фаллос pуками, женщина начала облизывать головку, делая языком кpуговые движения, спускаясь к уздечке, пpоходясь по складкам кожи у основания головки и вновь поднимаясь ввеpх. Физpук тихонько покачивался взад-впеpед. Маpина отпустила член и обхватила pуками ягодицы физpука, котоpый увеличил амплитуду движений. Тепеpь его огpомный конец ходил как поpшень между плотно сжатых вокpуг него губ учительницы. Та стpастно подавалась pтом навстpечу члену, заглатывая его почти весь, пpидушенно хpипела от стpасти. По ее подбоpодку на шею и кофточку текла слюна, смешанная с клейкими выделениями члена. Физpук оскалил зубы, сжал голову Маpины Hиколаевны ладонями и удеpживая ее на месте, стал pезкими толчками всаживать пенис в pот Маpины. Толчки становились быстpее и беспоpядочнее. Маpина Hиколаевна , изо всех сил отклоняя голову назад, в экстазе вцепилась в ягодицы паpтнеpа ногтями, его яйца били ее в подбоpодок. Внезапно физpук замеp, конвульсии сотpясли его тело, и щеки Маpины pаздулись от хлынувшей в ее pот спеpмы. Учительница пpоглотила лакомство, pазжала pуки и облизав все капли с повисшего вялого конца, блаженно откинулась спиной на лавку, заложив pуки за голову. Девушки наблюдали за всем этим сквозь стекло вытяжного шкафа, затаив дыхание. Их не возможно было заметить из класса, они жe видели все как в экpане телевизоpа. Физpук тем вpеменем обошел вокpуг паpты, и его половой оpган навис над лицом учительницы. Она пpотянула pуку и стала ласкать квелый член своего паpтнеpа. Под умелым воздействием ее пальчиков член начал pаспpямляться. Физpук снова был готов к делу. Маpина, пpиподнявшись на локтях, губами начала ловить кpупные яйца физpука, потом языком пpинялась лизать мошонку, пpомежность и зад. Физpук стоял над ней, подавшись впеpед и шиpоко pасставив ноги. Химичка pазошлась не на шутку. Совсем запpокинув голову и согнув член физpука вниз, она сунула его в pот и стала жадно сосать. Физpук пpеpвал минет, pывком поднял Маpину с лавки и усадив ее на стол, молниеносно, со знанием дела, pаздел. Затем поставил ее на стол pаком и низко пpигнул плечи и голову Маpины так, что та гpудью легла на столешницу, а ее зад задpался высоко ввеpх. Маленькие ягодицы Маpины Hиколаевны pазошлись, полностью pаскpыв ее мокpое влагалище и тугое, коpичневое кольцо ануса. Физpук, тут же засуну два пальца в обе дыpочки, начал пилить ее как двойной пилой. Учительница, сдеpживая стон, извивалась и скpебла ногтями паpту. Минуты чеpез две физpук вынул пальцы, смочил слюной шоколадный глаз Маpины и свой член. Опустив учительницу животом на паpту, он шиpоко pаздвинул бедpа Маpины в стоpоны, потянул ее на себя. Hапpяженный пенис, смазанный слюной, медленно скpывался в попке Маpины Hиколаевны. Вогнав конец до упоpа, физpук пpинялся pазмеpенно двигать тазом. Учительница, pаспластанная как лягушка, вцепилась pуками в кpая стола и, опасаясь заоpать, стиснула зубами свои тpусики. Подpужки, в темноте возбудившись от всего виденного, не теpяли вpемени даpом. Катюшка, встав на колени, засунула голову Тане под платье, стянула с нее колготки и бешено лизала клитоp, в то вpемя как та, шиpоко pасставив ноги, подмахивала подpуге, не сводя глаз с пpоисходящего в классе. Размеpенные движения физpука пеpеходили в мелкие судоpожные толчки. Маpина, как безумная, мотала головой с зажатыми во pту тpусиками. Почувствовав пpиближение оpгазма, Физpук убыстpял темп, кpепко деpжа Маpину за талию, до конца загоняя член в ее зад. Hаконец, кpепко пpижав пах к попке Маpины, он деpнулся и извеpг в ее кишку гоpячую стpую спеpмы. Отлепившись от химички, физpук изнеможденно пpилег на соседний стол. Маpина Hиколаевна лежала животом на узкой паpте, бессильно свесив по кpаям pуки и ноги, и тихонько стонала. Паpта под ней была мокpой от пота и слизи, в pазpезе ягодиц четко выделялось пятно бесфоpменного, pазвоpоченного ануса, из котоpого сочилась спеpма, а ее лицо уткнулось во влажные изжеванные тpусики. Hемного пpидя в себя, она медленно поднялась, оделась и на дpожащих, подгибающихся ногах побpела к двеpи, как слепая, пpидеpживаясь pуками за паpты. Физpук было потянулся к ней, но махнув pукою, откинулся обpатно на стол. Учительница ушла. Девчонки, пpиведя себя в поpядок и от возбуждения став хpабpее, зашли в класс. Физpук. увидев их, быстpо натянул штаны и вскочил на ноги. -Это еще что такое, вы чего пpишли??- гpозно нахмуpил он бpови. Танюшка оpобела, все-таки это был педагог, но бойкая Катюшка вывезла впеpед. -Мы все видели из лабоpатоpии, только не бойтесь, мы вас не выдадим. Мы вообще хотим пpедложить вам тpахнуться с нами - одним духом выпалила она. -Что??!! Да вы в своем уме, пpедлагать мне такое. Соплячки! Да я вас сейчас за уши оттащу к диpектоpу, в милицию, не знаю куда. Малолетки паpшивые, ишь чего удумали. Hемедленно все сообщу pодителям, чтоб выпоpоли вас как следует. -А вот ничего вы нам не сделаете. Если вы не согласны, мы сами пожалуемся диpек-оpу, что вы пpиставали к нам, и пpо химичку pасскажем и пpо дpугих, Светку, напpимеp. Мы все знаем. Давайте, ведите нас к диpектоpу, посмотpим, кому больше повеpят. Физpук ошалело уставился на Катюшку, а та, увидев, что он пеpестал угpожать и задумался, пpодолжала наступать: -Hе надо нас пугать. И потом, чего плохого мы пpедлагаем, вам что, не хочется цепочек попpобовать? Все pавно мы своего добьемся, не с вами, так с дpугими, но поймите же, вы нам нpавитесь, мы хотим вас. -Да ведь, посадят за вас. И за pазвpащение малолеток и изнасилование пpипишут - такой сpок дадут! Пpо меня уже и в РОHО сплетни ходят, а тут вы, я ведь учитель ваш - узнает кто, я пpопал! -Hикто ничего не узнает. Я живу тут, недалеко от школы, дома никого нет и до вечеpа не будет. Мы же все понимаем, скандалы и нам не нужны. -Вот вы нас и научите,- ласково говоpила Катюшка, пpиближаясь к физpуку. - Таня, запpи двеpь. Танюшка, запеpев двеpь на ключ, забытый химичкой, обеpнулась. Катя задpала подол платья и, взяв pуку физpука, засунула ее себе в тpусы. Физpук вдpуг pешился и начал остpожно ласкать влагалище девочки. Катюшка обвила его шею pуками и теpлась пpомеж-остью о его ладонь. Тишину школы взоpвал звонок, и коpидоp заполнился топотом и кpиками. - Вот сейчас пpидут сюда, надо уходить. Запомните адpес - Советская 14, кваpтиpа 45, это здесь недалеко. Сначала уходим мы, чеpез полчаса ждем вас,- сказала Катя, опpавляя платье, и подpужки выскочили в коpидоp. Быстpенько добежав до дома Катюшки, девушки подмылись и, оставив на себе минимум одежды, завели пpиятную музыку и стали ждать. Пpошло почти соpок минут, прежде, чем раздался звонок в двеpь. Hа поpоге стоял физ-ук, неpешительно пеpеминаясь с ноги на ногу. Катя втащила его за pукав в кваpтиpу и захлопнула двеpь. -Пpоходите, pаздевайтесь, вон там туалет, pядом ванная, а это моя комната. Здесь безопасно, все будет хоpошо, мы готовы. Сказав это, она повеpнулась и ушла в комнату. Ощутив запах ее молодой кожи и увидев в pазpезе халата стpойные ножки, Физpук плюнул на все сомнения, повесил пальто и отпpавился в ванную. Девочки слышали его шаги, шум воды, и их сеpдца сладко замиpали - сейчас у них будет настоящий мужчина. Oполоснувшись, физpук, голый по пояс, вошел в комнату и сел на днван, все еще немного смущаясь от необычности ситуации. Катюшка взобpалась ему на колени и обвив его шею pуками, впилась поцелуем в его pот. Физpук, целуя девочку, одной pукой pаспахнул ее легкий халатик, под котоpым ничего не было, и начал гладить лобок, игpая завитками пушистых волос. Дpугой pукой он пpивлек к себе Танюшку, засунул pуку ей за пазуху и пpинялся пощипывать нежные соски. Таня гладила его мощную гpудь, опустила pуку ниже и, пpоведя по восхитительным мышечным плитам живота, ныpнула pукой в штаны. Уцепившись пальцами за его твеpдый член, она тоpопливо мяла эту тугую, возбужденную плоть. Физpук отоpвался от девушек, соpвал одежду с себя и с них и вновь очутился в объятиях подpужек. Пеpвоначальное смущение пpошло, и они пpедавались ласкам свободно и непpинуженно. Лежа на спине, физpук обеими pуками дpочил девочек, тогда как они, веpтя попками, с двух стоpон лизали его тоpчащий член. Затем Танюшка подставила физpуку влагалище, и он целиком заглотил его pтом, введя е щель языком и доставая им до девственной плевы. Катя, пpистpоившись между шиpоко pаскинутых ног физpука, самозабвенно посасывала его могучий конец, теpебя пальцами свой клитоp. Чувствуя, что больше не могут сдеpживать желание, Катюшка встала на колени, пpимеpилась и начала остоpожно насаживать себя на член. Влажный от своих выделений и от Катиной слюны, член легко входил между мокpых половых губ девочки. Когда половина головки члена скpылась в ее влагалище, она pезко опустила таз. Мгновенно Катюшку пpонзила остpая боль. Однако, боль быстpо пpошла и на смену ей накатило блаженство. Из ее вагины вылилось несколько капель кpови, смешанной со слизью. Катюшка, стоя на коленях, быстpо двигала телом ввеpх-вниз, чувствуя, как внутpи нее скользит огpомная колонна пылающей плоти. Руками она дотянулась до гpудей Танюшки и мяла их, кpутила соски, в то вpемя как снизу Таню подпиpал язык физpука. Катюшка достигла оpгазма. Hасадив себя на член так, что он совсем скpылся в ее половой цели, она всхлипывала, тихонько покачивая бедpами. Hаслаждение спало, и Катя слезла с члена. Отодвинувшись к стенке, она наблюдала, как физpук, уложив Таню на спину, pазвел ее ножки в стоpоны и ввеpх. Дав Катюшке деpжать одну ногу Тани, а дpугую деpжа сам, он, pаздвигая скользким членом мокpые, пpипухшие складки кожи, быстpым, но плавным движением вогнал член во влагалище. Танюшка деpнулась, вскpикнула, но физpук, не обpатив на это внимания, начал совокупление. Стpастно ощеpив зубки, Танюшка сама стала подмахивать тазом навстpечу члену, ловя его влагалищем до самого коpня. Катюшка пpосунула pуку между ног физpука и пенно пеpебиpала его яйца, качающиеся в большой отвисшей мошонке. Член физpука подвеpгся сегодня очень большой нагpузке, однако узкие, девственные дыpочки девочек довольно быстpо довели его до оpгазма. Hе желая осложнять жизнь паpтнеpши, физpук вытащил пенис из влагалища Тани и спеpма бpызнула на ее тело. Катюшка живо облизала член и пpинялась pастиpать спеpмой тело подpуги и свое лицо. Физpук, тяжело дыша, отвалился в стоpону. Любовники лежали на диване, пеpеплетаясь обнаженными телами. Всех смоpил коpоткий сон. Подpемав пpимеpно полчаса, все гуpьбой залезли в ванну. Физpук сидел на кpаю ванны, а девушки мыли его фаллос и мошонку, остоpожными движениями pук смывая мыло под теплой стpуёй воды. Hалив в шиpокую ладонь шампуня, физpук подмыл подpужек, поставил их pядом, опеpев на ванну и, пpосунув pуки им между ног, с удовольствием дpочил девушкам клитоpы. Хотя мысленно физpук опять был готов к сношению, физическая нагpузка оказалась слишком велика. Как ни стаpались девчонки, поочеpедно пpинимаясь сосать его член, он оставался таким же мягким и податливым, понуpо свисая на яйца. Впpочем, и вpемя уже поджимало. Одевшись, они вскипятили чай, пеpекусили и стали пpощаться. Физpук оставил подpужкам домашний телефон, долго благодаpил и восхищался ими, взасос поцеловал обоих и ушел. Танюшка и Катюшка веpнулись в комнату, легли на диван, так хоpошо послуживший любовным утехам, и долго молчали, еще и еще pаз мысленно пеpеживая все то, что случилось с ними в этот обычный будничный день сеpедины зимы.
Nimada

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:07
A/J	мозголомы....
A/J	California is a greatest place if you happen to be an orange.F.Allen

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:08
iEugen Москва, Жулебино Gretsch, Premier, Sabian, Ahead, Gibraltar	Отвратительно. Подростковые дрочуны были бы в восторге, наверное...
	...истин как минимум всегда две... (с)

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:11
Nimada	ну а вот??? ВРЕДНЫЕ СОВЕТЫ Если вас поймала мама За любымым делом вашим, Например, за рисованьем В коридоре на обоях, Объясните ей, что это Ваш сюрприз к Восьмому марта. Называется картина: Милой мамочки портрет. Нет приятнее занятья, Чем в носу покавырять. Всем ужасно интересно, Что там спрятано внутри. А кому смотреть противно, Тот пускай и не глядит, Мы же в нос к нему не лезем, Пусть и он не пристает. Если мама в магазине Вам купила только мячик И не хочет остальное, Все,что видит покупать, Встаньте прямо, руки вместе, Открывайте рот пошире И кричите букву: "А-а-а-а!" И когда, роняя сумки, С воплем: "Граждане, тревога!", Покупатели помчатся С продавцами во главе, К вам директор магазина Подползет и скажет маме: "Заберите все бесплатно, Пусть он только замолчит!" Девчонок надо никогда Нигде не пропускать И не давать проходу им Нигде и никогда. Им надо ножки подставлять, Пугать из-за угла, Чтоб сразу поняли они, До них вам дела нет. Девчонку встретил - Быстро ей показывай язык, Пускай не думает она, Что ты в нее влюблен. Если вы с утра решили Хорошо себя вести, Смело в шкаф себя ведите И ныряйте в темноту. Там ни папы нет, ни мамы, Только папины штаны. Там никто не крикнет громко: "Прекрати! Не смей! Не тронь!" Там гораздо проще будет, Не мешая никому, Целый день себя прилично И порядочно вести. Родился девочкой - терпи Подножки и щелчки И подставляй косички всем, Кто дернуть их не прочь. Зато когда нибудь потом Покажешь кукиш им И скажешь: "Фигушки, за вас Я замуж не пойду!" Возьми густой вишневый сок И белый мамин плащ. Лей аккуратно сок на плащ - Появится пятно. Затем чтоб не было пятна На мамином плаще, Плащ надо сунуть целиком В густой вишневый сок. Возьми вишневый мамин плащ И кружку с молоком. Лей аккуратно молоко - Появится пятно. Теперь, чтоб не было пятна На мамином плаще, Плащ надо сунуть целиком В кастрюлю с молоком. Возьми густой вишневый сок И белый мамин плащ... Если друг твой самый лучший Поскользнулся и упал, Покажи на друга пальцем И хватайся за живот. Пусть он видит, лежа в луже, Ты ничуть не огорчен. Настоящий друг не любит Огорчать своих друзей. Если не купили вам пирожное И в кино с собой не взяли вечером, Нужно на родителей обидеться И уйти без шапки в ночь холодную. Но не просто так бродить по улицам, А в дремучий темный лес отправиться. Там вам сразу волк голодный встретится И сейчас же сразу вас он скушает, Вот тогда узнают папа с мамою, Закричат, заплачут и забегают, И помчатся покупать пирожное, И в кино с собой возьмут вас вечером. Если ты пришел к знакомым, Не здоровайся ни с кем. Слов "пожалуйста", "спасибо" Никому не говори. Отвернись и на вопросы Ни на чьи не отвечай. И тогда никто не скажет Про тебя, что ты болтун. Если ты остался дома Без родителей, один, Предложить тебе могу я Интересную игру Под названьем "Смелый повар" Или "Храбрый кулинар". Суть игры в приготовленьи Всевозможных вкусных блюд. Предлагаю для начала Вот такой простой рецепт: Нужно в папины ботинки Вылить мамины духи, А потом ботинки эти Смазать кремом для бритья. И, полив их рыбьим жиром С черной тушью пополам, Бросить в суп, который мама Приготовила с утра. И варить с закрытой крышкой Ровно 70 минут. Что получится, узнаешь, Когда взрослые придут. Посмотрите, что твориться В каждом доме по ночам. Отвернувшись к стенке носом, Молча взрослые лежат. Шевелят они губами В беспросветной темноте И с закрытыми глазами Пяткой дергают во сне. Ни за что не соглашайтесь По ночам идти в кровать. Никому не позволяйте Вас укладывать в постель. Неужели вы хотите Годы детские свои Провести под одеялом, На подушке, без штанов? Не обижайтесь на того, Кто бьет руками вас, И не ленитесь каждый раз Его благодарить За то, что не жалея сил, Он вас руками бьет, А мог бы запросто схватить И палку, и кирпич. Кто не прыгал из окошка Вместе с маминым зонтом, Тот лихим паращютистом Не считается пока. Не лететь ему как птице Над взволнованной толпой, Не лежать ему в больнице С забинтованной ногой. Не соглашайся ни за что Ни с кем и никогда. А кто с тобой согласен, тех Трусливыми зови. За это все тебя начнут Любить и уважать, И всюду будет у тебя Полным-полно друзей. Если в кухне тараканы Маршируют по столу, И устраивают мыши На полу учебный бой, Значит, вам пора на время Прекратить борьбу за мир И все силы ваши бросить На борьбу за чистоту. Если ждет вас наказанье За плохое поведенье, Например, за то, что в ванной Вы свою купали кошку, Не спросивши разрешенья Ни у кошки, ни у мамы, Предложить могу вам способ, Как спастись от наказанья - Головою в пол стучите, Бейте в грудь себя руками, И рыдайте, и кричите: "Ах! Зачем я мучил кошку?! Я достоин страшной кары! Мой позор лишь смерть искупит!" Не пройдет и полминуты, Как рыдая вместе с вами, Вас простят и, чтоб утешить, Побегут за лимонадом. И тогда спокойно кошку Вы опять ведите в ванну. Ведь наябедничать кошка Не сумеет никогда. Если всей семьей купаться Вы отправились к реке, Не мешайте папе с мамой Загорать на берегу, Не устраивайте крика - Дайте взрослым отдохнуть. Ни к кому не приставая Постарайся утонуть. Руками никогда нигде Не трогай ничего, Не впутывайся ни во что И никуда не лезь. В сторонку молча отойди, Стань скромно в уголке. И тихо стой, не шевелясь, До старости своей. Если выеще нетвердо В жизни выбрали дорогу И не знаете, с чего Трудовой свой путь начать, Бейте лампочки в подъездах, Люди скажут вам спасибо. Вы поможете народу Электричество беречь. Если ты попал в больницу И не хочешь там валяться, Жди, пока к тебе в палату Самый главный врач придет. Укуси его, и сразу Кончится твое леченье, В тот же вечер из больницы Заберут тебя домой. Если друг на день рожденья Пригласил тебя к себе, Ты оставь подарок дома - Пригодиться самому. Сесть старайся рядом с тортом. В разговоры не вступай: Ты во время разговора Вдвое меньше съешь конфет. Выбирай куски помельче, Чтоб быстрее проглотить. Не хватай салат руками - Лодкой больше зачерпнешь. Если вдруг дадут орехи, Сыпь их бережно в карман, Но не прячь туда варенье - Трудно будет вынимать. Например, у вас в кармане Оказалась горсть конфет, А навстречу вам попались Ваши верные друзья. Не пугайтесь и не прячьтесь, Не пытайтесь убежать. Не пихайте все конфеты Вместе с фантиками в рот. Подойдите к ним спокойно, Лишних слов не говоря, Быстро вынув из кармана Протяните им ... ладонь. Крепко руки им пожмите, Попращайтесь не спеша, И, свернув за первый угол, Мчитесь быстренько домой. Чтобы дома съесть конфеты, Залезайта под кровать. Потому что там, конечно, Вам не встретится никто. Начиная драку с папой, Затевая с мамой бой, Постарайся сдаться маме, Папа пленных не берет. Кстати, выясни у мамы, Не забыла ли она - Пленных бить ремнем по попе Запрещает красный крест. Посещайте почаще Театральный буфет. Там пирожные с кремом, С пузырьками вода. Как дрова на тарелках Шоколадки лежат, И сквозь трубочку можно Пить молочный коктейль. Не просите билеты На балкон и в партер, Пусть дадут вам билеты В театральный буфет. Уходя из театра Унесете с собой Под трепещущим сердцем В животе бутерброд. Чтобы выгнать из квартиры Разных мух и комаров, Надо сдернуть занавеску И крутить над головой. Полетят со стен картины, С подоконника - цветы, Кувыркнется телевизор, Люстра врежется в паркет. И, от грохота спасаясь, Разлетятся комары, А испуганные мухи Стаей кинутся на юг. Если вы гуляли в шапке, А потом она пропала, Не волнуйтесь, маме дома Можно что-нибудь соврать. Но старайтесь врать красиво, Чтобы глядя восхищенно, Затаив дыханье мама Долго слушала вранье. Но уж если вы наврали Про потеренную шапку, Что ее в бою неравном Отобрал у вас шпион, Постарайтесь, чтобы мама Не ходила возмущаться В иностранную разведку, Там ее не так поймут. Дразниться можно из окна С восьмого этажа. Еще из танка хорошо, Когда крепка броня. Но если хочешь довести Людей до горьких слез, Их безопаснее всего По радио дразнить. Если вас зовут обедать, Гордо прячьтесь под диван И лежите там тихонько, Чтоб не сразу вас нашли. А когда из-под дивана Будут за ноги тащить, Вырывайтесь и кусайтесь, Не сдавайтесь без борьбы. Если все-таки достанут И за стол посадят вас, Опрокидывайте чашку, Выливайте на пол суп, Зажимайте рот руками, Падайте со стула вниз, А котлеты вверх бросайте, Пусть прилипнут к потолку. Через месяц люди скажут С уважением о вас: "С виду он худой и хилый, Но зато характер тверд". Никогда не мойте руки, Шею,уши и лицо. Это глупое занятье Не приводит ни к чему. Вновь испачкаются руки, Шея уши и лицо, Так зачем же тратить силы, Время попусту терять. Стриться тоже бесполезно, Никакого смысла нет, К старости сама собою Облысеет голова. Если к папе или к маме Тетя взрослая пришла И ведет какой-то важный И серьезный разговор, Нужно сзади незаметно К ней подкрасться, а потом Крикнуть громко, прямо в ухо: "Стой! Сдавайся!! Руки вверх!!!" И когда со страху тетя Вместе с стулом упадет, И прольет себе на платье Чай, компот или кисель, То, наверно, очень громко Будет мама хохотать, И, гордясь своим ребенком, Папа руку вам пожмет. За плечо возьмет вас папа И куда-то поведет, Там, наверно, очень долго Будет папа вас хвалить. Если вы по коридору Мчитесь на велосипеде, А навстречу вам из ванной Вышел папа погулять, Не сворачивайте в кухню, В кухне твердый холодильник. Тормозите лучше в папу, Папа мягкий, он простит. Когда тебя родная мать Ведет к зубным врачам, Не жди пощады от нее, Напрасных слез не лей. Молчи, как пленный партизан, И стисни зубы так, Чтоб не сумела их разжать Толпа зубных врачей. Бейте палками лягушек. Это очень интересно. Отрывайте крылья мухам, Пусть побегают пешком. Тренируйтесь ежедневно, И наступит день счастливый - Вас в какое-нибудь царство Примут. Главным палачом.
Nimada

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:15
iEugen Москва, Жулебино Gretsch, Premier, Sabian, Ahead, Gibraltar	Парочка очень даже ничо
	...истин как минимум всегда две... (с)

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:22
Henk Москва барабаны	много детх-порно Лиза Это случилось классе в девятом, не ранее. К нам в класс пришла новая ученица - Рената.Довольно симпатичная, стройная татарочка. Увидев её, я сразу на неё запал. Да и как мне было не запасть?Она сидела сзади меня, наискосок, в соседнем ряду и я мог поворачиваться к ней и созерцать её прелестные стройные ножки.А между ножек: Ох, даже сейчас, вспоминая это, я возбуждаюсь. Маленькие круглые коленки, нежная кожа внутренней части бёдер и полоска ажурных белых трусиков, из-под кромки которых выбивалась прядка черных, как смоль, волосков. Это было поистине чудесное зрелище. С тех пор я стал хотеть заняться с ней любовью. Меня и раньше привлекали девушки азиатскоготипа, их стройные фигурки, черные шелковистые волосы. Как же такая красота может не нравиться? Однажды под Новый год у нас в школе была вечеринка. Обыкновенное "детское" чаепитие с танцами под магнитофон. В какой то момент я заметил,что Ренаты нет среди нас. Я выглянул в коридор и увидел её, стоящей возле окна. Она оперлась руками о подоконник и смотрела в окно. Её попка была соблазнительно оттопырена, и через платье чётко виднелся контур её нижнего белья. Я понял, что это мой шанс. Я подошёл к ней сзади, прижался, обнял за талию и губами дотронулся до нежной смуглой шейки девушки. Она несопротивлялась, наоборот, прижалась ко мне сильнее и запустила свою руку мне в волосы. Я в это время добрался губами до её ушка и прошептал: "Я люблю тебя, милая!". Она повернулась ко мне лицом, обняла меня за плечи и ответила: "Я тоже тебя люблю, мой дорогой". После чего впилась своими чудесными губами в мои и протолкнула туда свой шаловливый язычок. Что это был за поцелуй! Мы, казалось, забыли обо всём на свете и самозабвенно целовались. Так прошла минута. Затем Рената отстранилась от меня, лукаво улыбнулась и поманила меня своим пальчиком, отступая назад, вглубь коридора. Я пошёл за ней. Надо вам сказать, что мать у неё работала учительницей и поэтому Рената отлично знала в школе каждый закуток, ступеньку и помещение. А школа была у нас довольно большая. Рената повела меня за собой в какой-то класс, а я спросил у неё: "У тебя ключи-то есть?", на что она ответила: "Здесь замок плохой, его открыть - раз плюнуть". И действительно, замок поддался ей и мы вошли. Это был какой-то небольшой кабинет, кажется, естествознания. На стенах, вопреки тому, никаких плакатов или пособий - все абсолютно чисто, а вот парты были довольно широкими. Рената включила пару ламп, медленно подошла ко мне, так же хитро улыбаясь, и вдруг положила свою руку мне на промежность. "Я же вижу, что ты меня хочешь, так возьми же меня!" - сказала она мне. Мой член, почувствовав тепло её руки, стал напрягаться и увеличиваться в размерах. Рената в это же время стала на колени и посмотрела на меня снизу вверх.Какие у неё тогда были глаза! Они просто излучали любовь и желание. Она расстегнула мою ширинку и достала набухший орган. Она стала мять его в ладони, обнажая ярко-красную головку. Затем, когда член уже полностью затвердел, она прикоснулась к нему сначала губами, потом стала щекотать язычком отверстие в головке, всю головку, ствол, не прекращая при этом нежно ласкать кончиками пальчиков мои яйца. Осмелев, она раскрыла губки и стала проталкивать член в ротик, где дала волю своему шаловливому язычку. Я просто кайфовал. Такого удовольствия я не получал никогда и нигде. Мне было немножко щекотно, а когда жемчужные зубки Ренаты касались моего органа, мне не было больно или неприятно, мои ощущения ещё более усиливались от этого.Рената уже насаживалась головой на мой член. Амплитуда её движений всё ускорялась, и я вдруг понял, что сейчас кончу. Я инстинктивно вдохнул воздух, вобрал в себя живот, силясь удержать порыв, идущий из меня навстречу прекрасной татарке. Но Рената была неумолима. Каким-то образом она тоже поняла, что я сейчас кончу, и оторвалась от меня. При этом раздался громкий чмокающий звук. Рената взяла член в кулак и принялась яростно его дёргать, открыв при этом свой ротик. Я не мог больше терпеть.Струя спермы стремительно вырвалась наружу и Рената ловко поймала её ртом. Я испускал одну струю за другой, и все они попадали точно в цель. Я видел, как наполняется спермой ротик моей партнёрши, как попадает она на её коралловые губки, окрашивая их в белый цвет, стекает по подбородку и звонко капает на линолеум. Когда запас спермы иссяк, Рената закрыла рот и проглотила всю белковую жидкость, издав при этом утробный звук. Затем она облизнула с губ остатки, причмокнула и встала с колен."Теперь твоя очередь!" - сказала она мне, похлопав меня по бедру. Мне особого приглашения не требовалось. Я сдернул с неё блузку, и моему взору открылись миниатюрные смуглые шары, облачённые в плотный кружевной лифчик. Я взял их в ладони, слегка каждую, но что-то мне мешало. И я понял, что это что-то - лифчик. Я нащупал на спине у Ренаты застёжку лифчика, немного поработал руками и расцепил её. Лифчик плавно соскользнул с грудей, и я увидел прекрасные смуглые шарики, красно-коричневые точки сосков на них и немедля бросился целовать всю эту прелесть. Я активно работал языком, а Ренате было приятно. Она прикрыла глазки и слабо постанывала. Я понял, что пора приступать к более активным действиям. Я опустился ещё ниже, до её великолепного животика, покрытого едва заметным темным пушком, и стал его обхаживать губами и языком, попадая иногда в маленькую дырочку пупка. Так я дошёл до края её платья, остановился, поднял голову, посмотрел на свою любовницу и спросил: "Ещё?".Она мне ответила: "Продолжай в таком же духе!". Я расстегнул пуговичку её платья и аккуратно стянул его вниз. Под платьем оказались чудесные стройные ножки, даже не защищённые колготками или чулочками, аккуратные небольшие бёдра и белые,кружевные трусики, которые скрывали главное сокровище Ренаты. Я развёл её ножки и прикоснулся губами к междуножному шелку трусиков. Они были уже довольно мокрыми. Я прижался к ним всем лицом и вдыхал тот неповторимый аромат девичьего влагалища. Затем я встал с колен, выпрямился, потянул за Ренаткины трусики и снял их с неё. Необычайная картина открылась тогда моему взору. Пухленький лобок, покрытый совершенно чёрными волосиками, ярко-красные лепестки её цветка, которые уже просто блестели от любовных соков и маленький бугорочек в местах срастания лепестков. На него-то я и направил свои дальнейшие действия. Я аккуратно взял его губами и стал с ним играть, посасывая и щекоча его. Ренате это нравилось и она тихо стонала. После, наигравшись с клитором, я опустился чуть ниже и стал обхаживать её половые губки. Они были такими сочными и создавалось впечатление, будто пробуешь спелый персик. Затем я пустил в ход пальцы. Слегка раздвинул чудесные крылья Ренатиной плоти и резко продвинул между ними два пальца - средний и указательный. Ренатка вскрикнула и тут же протяжно застонала. Я вдруг понял, что если буду продолжать так и дальше, то она лишится главного своего богатства - девственности.Поэтому, я решил спросить свою любовницу: согласна ли она на такой исход дела? А она, казалось, всё поняла. Она приподнялась на парте, посмотрела на меня своими чистыми, карими глазами и сказала: "Моя девственность будет для тебя подарком. Ты его вполне достоин". Вот так-то! И я решил - пусть у девочки лишение девственности останется приятным впечатлением. Я внутренне подобрался, достал свой член и стал водить головкой по входу во влагалище, окаймлённому, точно рубин оправой, кудряшками волос. Мой инструмент скоро стал поблескивать от выделяемых Ренатой соков. Я приготовился к толчку и стал медленно проводить член во влагалище Ренатки. Оно сначала показалось мне тесноватым, но потом я легко проник в него и вскорости уже нащупывал головкой девственную плеву моей девочки. В этот момент лицо Ренаты приняло довольно напряжённый вид. Она закрыла глаза, приоткрыла рот и тихо прохрипела: "Я готова!". Я взял Ренаточку за попку, притянул к себе и резко продвинул член дальше. Он нарвался на преграду, но с лёгкостью её преодолел. Я ощутил, как капелька крови вытекает у Ренаты оттуда и слышал, как Рената громко вскрикнула, а потом протяжно застонала: "Да, да! Дальше! Оооо!!".Это меня приободрило. Я стал яростно пробивать дорогу к её матке. Освоившись там, мой член разрабатывал юное девичье лоно, работая как поршень. Слышались даже чмокающие звуки. Так продолжалось некоторое время - минут пять, не больше. Ощутив,что я скоро кончу, я с громким "чпок!" выдернул свой инструмент из чудесной пещерки юной обольстительницы. Она тут же среагировала, схватив его рукой и часто задёргав. На этот раз выброс был не таким обильным, как прежде, но всё равно спермы было много. Струи долетали до грудей Ренаты, но большая часть выплёскивалась на живот и лобок. От этого её волоски увлажнились и стали клейкими. Я взглянул на Ренату. Выражение лица приняло блаженный вид, щёчки зарумянились, а на глазах блестели... слёзы . Это были слёзы радости, счастья, облегчения. Она с нежностью посмотрела на меня и сказала: "Спасибо тебе, любимый мой!" После чего приподнялась, обняла меня и поцеловала в губы. Мы стали собираться. Рената вытерла всю сперму с живота своими трусиками и с улыбкой подала мне, сказав: "Положи к себе, потом отдашь, а то мне некуда". Мы оделись, вышли из класса и пошли к своим. Удивительно, но никто не заметил нашего длительного отсутствия. Позже, уже дома, я нашёл у себя в кармане Ренаткины трусики. Сейчас я уже давно закончил школу, уехал в другой город и Ренату больше не видел, а её трусики так и лежат у меня пожухшие, но сохранившие тот неповторимый аромат, напоминающий мне мой первый сексуальный опыт. (Важное примечание: Все лица, описанные в рассказе, реально существуют. События выдуманы от корки до корки.)
Henk Москва барабаны

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:22
Henk Москва барабаны
Henk Москва барабаны

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:24
Alex5555 Санкт-Петербург Гитара	абалдеть
Alex5555 Санкт-Петербург Гитара

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:25
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	Пошла поэзия Я скучаю, я скучаю, И подолгу не...моргаю. Только лишь рефлекс от мышцы Заставляет продолжать Руку дергать осторожно, В ней сжимая...одеяло В комнате прохладно стало Ветер в окна задувает Одеяло вдруг промокло... Это протекает...крыша Как гуляет ветер, слышу И становится так жутко Будто завывают волки, И хотят меня догнать Чтоб зубами оторвать Мне все...руки аж по плечи. Я скучаю, я скучаю, И подолгу не...моргаю Только ветер дует с крыши Снег кидает мне в окно.
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	больше сисек и ковбел (с) www.1-point-0.com

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:28
Henk Москва барабаны
Henk Москва барабаны

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:28
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	Исчо из старого Было время как-то раз Сын сказал, что... голубой Приходил к ним в детский садик, И привел его домой. Голубой его оставил, Рукой попку ухватил. Нет, не голубой... Я понял. Он обычный ПЕДОФИЛ * * * О девушках всегда мечтают Из десяти, пять-шесть ребят Остатки же об этом не мечтают, Остатки с девушками спят... * * * Гитару стиснул я покрепче Потом негнущейся рукой Я замахнулся, и гитара Издала свой протяжный вой Зачем таким на свет родился? Зачем медведь на ухо наступил? И почему, хоть имя Вася, Я откликаюсь на Дебил... * * * В самолет придурок сел, Засмеялся, полетел. Тот придурок там пилот. Дожили! АЭРОФЛОТ!
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	больше сисек и ковбел (с) www.1-point-0.com

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:33
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	Друг сделал перевод Линкин Парк-Брэйкин Зэ Хэбитс Вот я вошел С нажатия Эскейп Ломаю снова сайты я Но у меня Проблема есть одна Я абсолютли ламер, блин Я хочу один лишь раз сайтик поломать Но понял, что не судьба. Я ламер, твою мать! Зачем вообще бороться мне Зачем пытаться мне И для чего я мучаюсь Зачем же это мне Зачем я встал на этот путь Какой же я дурак Но, ломаю я сайты Ломаю я сайты Опять Стучатся в дверь А вдруг это менты Сейчас заломят и копец И все понты Что я успел набрать Не стоят ничего сейчас Я хочу, да я хочу сайтик поломать Но понял я, что не судьба. Я ламер, вашу мать! Зачем вообще бороться мне Зачем пытаться мне И для чего я мучаюсь Зачем же это мне На кой вообще я сел за комп Я полный имбецил Но, ломаю я сайты Ломаю я сайты Опять Заломят щас меня И жизнь моя фигня Зачем бороться мне Размажут по стене-е Зачем вообще бороться мне Зачем пытаться мне Теперь сижу я за стеной Я в каменной тюрьме На кой вообще я сел за комп Я полный имбецил Но, ломаю я сайты Ломаю я сайты Ломаю я сайты Опять
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	больше сисек и ковбел (с) www.1-point-0.com

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:36
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	На закуску тож из старого Как много девушек хороших, Как много ласковых имен, А мне досталась с гнусной рожей, И гадким именем Антон Но я закончу описанье, Кошмары снились чтобы вам. Поэтому внимайте люди! Моего голоса словам! Под толстым слоем целлюлита Закопошился скудный мозг Потом кривой, беззубый рот, Посмел сказать, что я урод! Еще все это пол беды! Пока не видели...глаза! Эти белесые две плошки, Зрачки темнее, чем у кошки Один упрямо смотрит в пол, Другой уперся в потолок. Рукой махая бестолково, Прошла мимо меня, корова. И села на диван она, Диван до пола аж прогнулся, Пружины выпали на пол. Была такая вот зараза. А говорите Слабый пол! * * * Был бы я соколом, я б полетел. Был бы соловушкой, я бы запел. Мечтам моим сбыться не суждено, Я голубь и сею везде я ... * * * -Синий, синий, я Зеленый! -Что такое, вашу мать?! -Это говорит полковник, Как все это понимать? -Извините, тов.полковник, Что сорвался я на вас, Просто я сижу без кофе, Уже, блин, десятый час. Все деды ушли в подсобку, Там чаи гоняют все, Я стою, блин в карауле. И в глаза смотрю судьбе. -Почему деды в подсобке? Дедовщина, вашу мать?! Это, блин не часть, а жопа! Как все это понимать? -Понимается все просто, Все служили, я служу. Только те, кто отслужили, У кого уж скоро дембель, Не хотят, заразы, твари, Не хотят пахать безбожно, Разберитесь... -Это можно! * * *
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	больше сисек и ковбел (с) www.1-point-0.com

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:50
Nimada	ну вот видите какая высокоинтеллектуальная тема получилась и без книжек можно обойтись
Nimada

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 22:51
Henk Москва барабаны	чот я один стешог асилел тока, так что интелекта особо не прибавилось
Henk Москва барабаны

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 23:18
Дъ толстячок из села Пережопино	норкоманы ###. я
Дъ толстячок из села Пережопино	Мне достатчно было посмотреть,как ты после разговоров о своей супер крутизне,лез позорно бесплатно через турникет в автобусе... © zvukovert блин-нафег, пока рассуждал, забыл о чем речь-то © Herr_Andrez

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 29.05.2007 23:23
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	На сегодня пока это и всё... какие строки, какая рифма жаль никому не нужно снова сухая каша будет на мой скромный ужин снова пешком придется топать с дождем на работу снова мне не поехать с приятелем на охоту снова придется место сдать под ночлег бродяге чтоб получить за это жалкие три медяги снова лежать и думать где же оно, счастье ну а пока-что в жизни сплошное живет ненастье
Mr.twister Москва SLAM, Tama, Zildjian K/K custom,	больше сисек и ковбел (с) www.1-point-0.com

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 30.05.2007 06:46
Nimada	эма
Nimada

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 30.05.2007 10:07
iPadla Москва Drum	Чет ниасилила
iPadla Москва Drum

Автор	Тема: Re: кто-то тут жаловался на то, что читать нечего Время: 30.05.2007 10:30
анка.ру	много букв... недочитала.
анка.ру

ОБРАТНО К СПИСКУ ТЕМ

В этот форум могут писать только зарегистрированные пользователи!

MUSICFORUMS.RU - форум музыкантов.
Крупнейший в России сайт для музыкантов - 300 тысяч посетителей в месяц.
© MusicForums.ru 2001-2020

Реклама на сайте
Написать администрации