>> Проверился - в общем да >> , стараясь не думать о названиях, только "черно-белых " ощущениях . >В принципе названия идут рядом, следом определением класса (или наоборот тоже может быть) >Тогда, теперь надо поэтапно - сначала определяете черная/белая, потом из 5 или 7 - какая именно - в одной октаве. Можно опираться на пение или свист.
Честно говоря , делал по настрою , не зная - что именно делаю. Если затруднился в цвете или ошибся - дал всплыть наименованию клавиши.
> ..,равно и как некоторые композиторы ( Стравинский : "«музыка способна выражать лишь самое себя").
Нет, это совсем другое - надо понять контекст, что хотел сказать Стравинский.
К тому же композитор - это одиночка, творящий в своем кабинете, может быть странным, сумасшедшим, жить в своем мире, а дирижер, типа, вершина иерархии музыкантов, вершина карьеры - он, казалось бы, должен быть самым сведущим, самым авторитетным в вопросах музыки и около нее, его высказывания имеют вес - как можно заслужить уважение коллектива, если несешь пургу, вешаешь лапшу, лепишь горбатого, гонишь туфту, врешь, делая вид, что знаток всего. К тому же дирижер - это руководитель, где-то организатор, где-то судья, где-то управленец. От него ждешь ответственности за свои слова и действия.
Хотя, с чего это я взял, что начальник всегда умный и компетентный. Очень часто бывает наоборот...
Вот здесь Стравинский объясняет свою точку зрения и я вполне могу с ней согласиться:
=============================
Р. К. Вы говорили: «Музыка это абстрактность», «музыка вообще бессильна что-либо выразить». Что вы хотели сказать этой часто цитируемой фразой? Разве вы не согласны с тем, что музыка является коммуникативным искусством в смысле кассиреровских символических форм и поэтому искусством чисто выразительным?
И. С. Это чересчур разрекламированное попутное замечание о выразительности (или ее отрицание) было просто способом утверждения того, что музыка сверхлична и сверхреальна и, как таковая, находится за пределами словесных разъяснений и описании.
Я возражал против обычая рассматривать музыкальное произведение как трансцендентальную идею, «выраженную на яаыке музыки», обычая, исходящего из абсурдного предрассудка о том, что между ощущениями композитора и музыкальной нотацией существует система точных корреляционных зависимостей .
Мое замечание было сделано экспромтом, и оно досадно несовершенно , но даже глупейший из критиков мог бы понять, что оно отрицает не музыкальную выразительность, а лишь ценность известного рода заявлений о ней .
Я подтверждаю свою мысль, хотя теперь я сформулировал бы ее иначе: музыка выражает самое себя.
Произведение действительно воплощает чувства композитора и, конечно, может рассматриваться как их выражение или символизация, хотя композитор и не делает этого сознательно. Более важен тот факт, что произведение является чем-то совершенно новым и иным по отношению к тому, что может быть названо чувствами композитора .
И, раз уже вы упомянули Кассирера, не говорил ли он где-то, что искусство — это не имитации, а открытие реальности? Что ж, и я возражаю тем музыкальным критикам, которые ориентируются на подражание реальности, тогда как должны были бы учить нас понимать и любить новую реальность. Каждое новое музыкальное произведшие — это новая реальность .
На другом уровне музыкальное сочинение, конечно же, может быть «прекрасным», «религиозным», «поэтичным», «сладким» или снабжаться таким количеством иных эпитетов, какие только в состоянии подобрать слушатели. Очень хорошо. Но утверждать, что композитор «стремится выразить» эмоцию, которую потом некто снабжает словесным описанием, значит унижать достоинство и слов и музыки.
Р. К. Вопрос о формах и смыслах...
И, С. Простите, что прерву вас, но мне хотелось бы напомнить вам, что композиторы и художники не мыслят понятиями; то, что Пикассо или Стравинский могут сказать о живописи или музыке, не представляет какого-либо значения с этой точки зрения (хотя мы в самом деле любим общие рассуждения).
Работа композитора — это процесс восприятия, а не осмысления. Он схватывает, отбирает, комбинирует, но до конца не отдает себе отчета в том, когда именно смыслы различного рода и значения возникают в его сочинении. Всё, что он знает и о чем заботится, это уловить очертания формы, так как форма это все. Он абсолютно ничего не может сказать о смысле. Kaк говорит французский дворянин в комедии Шекспира «Все хорошо, что хорошо кончается»: «Возможно ли, чтобы он знал, каков он.."
===========================
"останется вопрос о том, насколько адекватно тот или
иной участник форума оценивает свой результат"(с)
"Немножко о дирижёрской профессии.
Скажу сразу, что профессия дирижёра уникальна по своей сложности и многозадачности, поэтому настоящих дирижёров - единицы. Геннадий Николаевич Рождественский в одном из интервью сказал, что у него было две или три сотни учеников. Дирижёров из них получилось пять-шесть. Я подозреваю, что работу нашли почти все."
Кстати, в конце автор приводит пример хороших дирижеров и в частности называет Понькина. Хороший дирижер. Поэтому ему можно...
"останется вопрос о том, насколько адекватно тот или
иной участник форума оценивает свой результат"(с)
>Нет, это совсем другое - надо понять контекст, что хотел сказать Стравинский.
Приведенный фрагмент вполне убеждает ; проблема только в том, что я знаком с диалогами Р. Крафта , изданными внутри сборника в виде фрагментов ; и часть выложенного вами там просто не было.
